Название: Цвета осени

Автор: Лючия
Рейтинг: очень откровенное NC-17, слэш
Пэйринг: Драко/Люциус
Предупреждение: инцест
От автора: Рассказ посвящается нашей любимой и ненаглядной, нашей единственной и неповторимой Лидочке! Которая и подбила меня на это сочинение.

~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~

Это был совершенно особенный для Драко день. Во-первых стояла осень. Прекрасная, насыщенная запахами увядания и прелой земли теплая, поздняя осень. Во-вторых, из длящихся до бесконечности деловых путешествий вернулся наконец отец. В-третьих, они с отцом с самого раннего утра, оседлав двух сильных и породистых скакунов, отправились осматривать запущенные в суматохе войны и судебных тяжб фамильные угодья. После победы над Черным Лордом Малфои чуть не потеряли разбирательствах с министерством все, что веками накапливалось и хранилось в сырых подземельях наследного замка, включая и владение самим замком. И вот теперь, когда все разрешилось в лучшую сторону, и отца наконец-то оправдали, можно было и расслабиться.

Да! Как же он мог забыть! Третья причина для радости, конечно, бледнела по сравнению с освобождением отца и возвращением поместья, но прибавляла счастья немеренно – он наконец-то закончил эту треклятую, никому не нужную школу идиотов и муглолюбов! Он был свободен! Никаких уроков! Никаких Поттеров-Гренджеров-Уэсли! Никаких Дамбльдоров-Хагридов-Мак-Гоногал!

Драко счастливо улыбнулся и машинально погладил белую, мягкую гриву своего личного коня по имени Эдегар – пальцы, затянутые в тонкую, эластичную кожу дорогих перчаток словили несколько светлых волосин и играли ими в то время, как взгляд Драко без всякой видимой цели блуждал по открывавшимся с каждым новым поворотом тропинки кустом и деревьям, ни на чем особо не задерживаясь...

"Драко!" - окликнул его сзади знакомый голос, и он, чуть вздрогнув, вырванный из задумчивости, оглянулся через плечо, и помахал отцу, отставшему на последнем повороте. Черный конь Люциуса – огромное полудикое животное со странной кличкой Свищ, медленно переступая волосатыми копытами, встряхнул густой гривой, будто отвечая мальчику на приветствие, и Люциус рассмеялся. Радуясь сам не зная чему, Драко рассмеялся отцу в ответ.

Отец подвел коня поближе, и через минуту они уже молча ехали рядом друг с другом по лесной дорожке, которая, как будто специально для них стала вдруг шире и ровнее.

"Papa..." - Драко взял в последний год называть отца на французкий манер. Отец особо не возражал, - "Я хочу букет из сухих листьев в комнату. Вон из тех."

И Драко изящно-небрежным движением указал на разметанные под старым кленом разноцветные, многолапые листья. Люциус на секунду призадумался и ответил легким кивком головы.

"Я пришлю эльфов насобирать их для тебя, и мы разложим их сушиться на сеновале."

Драко тоже кивнул, соглашаясь с правильностью и логичностью этого решения. Боги, как хорошо иметь отца, который все всегда знает! Драко очень любил своего отца.

Вот за следующим поворотом показалась потемневшая от дождей гладь широкого спокойного ручья – почти маленькая речка. Драко вдохнул прохладного осеннего воздуха и повернул коня вслед за Люцием, в сторону ближайшего брода. Несколько лошадиных шагов и они вновь оказались рядом. Драко засмотрелся на человека, ехавшего почти нога в ногу с ним, и задумался.

Высокий, чистый лоб, холодные серо-голубые глаза и светлые, почти белые волосы – Люциус Малфой окружающим казался воплощением ледяного бесстрастия и равнодушия всем, включая собственную жену. (Мать Драко, выполнив супружеский долг и родив Малфою наследника, ушла глубоко в личную, далекую от всего Малфоевского жизнь. Драко это волновало меньше всего.)

Таким – холодным и безразличным, Люциус, вообще-то, и был. Для всех, кроме как для единственного и любимого сына. Для Драко. Какими бы далекими не казались эти стальные глаза, Драко знал, что стоит им задержаться на нем, как тут же засветиться отцовский взгляд настоящей, живой любовью. Только он один знал, как крепко и надежно могут обнимать отцовские руки, как хорошо и спокойно может быть на душе, когда залезешь Люциусу на колени, а голова устало ляжет на отцовское плечо, нежные пальцы будут крутить колечки из его длинных волос и гладить где-то там... под ними, где все так сладко, и заманчиво, и нельзя... нельзя...

"Драко?" - Люциус внимательно наблюдал за сыном из под полуопущенных ресниц и Драко покраснел, поняв, что пялится на отца вот уже добрую минуту, и его за этим застукали. Merde! Сколько раз он твердил себе, что необходимо как можно тщательнее скрывать все эти нездоровые влечения. Для него самого уже давно не было новостью, что Люциус оккупирует по крайней мере половину его "мокрых" снов. Но нельзя же быть таким болваном! Драко поспешно отвел взгляд. Только не хватало, чтоб отец узнал, о ком мечтает его взбалмошный сынуля.

"В чем дело, мой дракон?"

Мой дракон!

Даже не подозревая никаких отклонений в психике сына, Люциус знал, чем его взять... О-о-о... А вот это он зря подумал... Взять... О, Боже, он опять краснеет...

"Rien du tout...", - соврал Драко и сделал вид, что углядел нечто весьма интересное на той стороне ручья, - Скоро будет брод, переедем?"

Отец тактично сделал вид, что не заметил, как Драко убежал от вопроса.

"Угодья скоро заканчиваются, Драко", - напомнил он, - "Еще немного и надо будет возвращаться."

Люциус взглянул на небо, и облизав указательный палец, поднял его вверх. Драко чуть приоткрыл рот и машинально облизал пересохшие губы. Становилось прохладно, и наверное, погода была причиной охватившей его с ног до головы мелкой дрожи.

"Ветер с севера", - подтвердил Люциус его мысли, - "Замерзнешь... Да и смеркается уже. Надо поворачивать коней."

Люциус, как всегда решил все за них обоих, и у Драко, как всегда, даже не возникло вопроса почему.

Отец развернул Свища на середине тропы и тут... Случилось сразу несколько вещей. Нечто мелкое и тоненькое, похожее на кожаную плеть Люциуса, выкатилось на тропу и оказалось странной, перекатывающейся через собственное тело бурой змейкой с желтыми наушниками. Драко сразу понял, что животное, скорее всего ядовитое (уж больно необычный вид был у змеи), и то же самое, скорее всего подумал Эдегар, потому что рванувшись подальше от скрутившийся в боевую пружину, поднявшей головную часть туловища змеи, белогривый конь встал на дыбы и замахал передними копытами. Змея тут же мелькнула маленькой, острой стрелкой и исчезла обратно в кустах.

Медленно, будто во сне, Драко падал с невероятно высокой и ставшей какой-то скользкой лошадиной спины вниз. Все вокруг закружилось, завертелось, мелькнуло перекошенное ужасом лицо Люциуса, а затем все это ухнуло и разбилось тысячей всплесков и сотней тысяч водяных осколков. Драко упал в воду. И тут же, не умея плавать, пошел ко дну. Ручей оказался глубже, чем он думал, потому что дна все не было – только густые, мясистые водоросли пытались завлечь его в свои сети, и мелькнула хвостом миловидная, но ужасно зеленая русалка. А может, ему это привиделось. Может, это был труп той неудачливой Упивающейся Смертью, которую Вольдеморт приказал отцу утопить прошлым летом...

"Драко! Драко, родной мой, с тобой все в порядке? О, Мерлин... дыши, Драко, дыши!"

Драко удивился еще больше, и хотел уверить отца в том, что с ним все в порядке, и что он всего лишь немного захлебнулся, но вместо слов изо рта его пошла вода и Драко закашлялся и его неожиданно стошнило. Прямо на руки Люциусу, который, оказывается, все это время поддерживал его голову, стоя на коленях.

О, Мерлин.

"Pardon..."

Aрако стало страшно стыдно за то, что он вывернул свой желудок на отца. Все колени, весь подол отцовского жакета, все его кружевные манжеты были в водянисто-желтоватой блевотине. Драко попытался отползти от отца подальше, но был схвачен в железные объятья и прижат к крепкой, широкой груди. Сквозь два слоя одежды до его слуха доносился бешенный стук отцовского сердца.

"Драко, сынок, не пугай меня так! Никогда, слышишь!" - Люциус отстранил Драко на расстояние вытянутых рук, и юный Малфой испугался интенсивности его взгляда. Какой там лед! Какое равнодушие! Серые глаза исходили такой смесью эмоций, такой силой любви и страха за него, Драко, шпарило от этих глаз, что он сам испугался.

"Je suis d’accord, papa… Je suis d’accord!" - прохрипел Драко и заметил, что на высоком отцовском лбу выступили капли пота, а в глазах стоят с трудом сдерживаемые слезы. У Драко задрожали губы:

"Папочка, ну что ты... Я же живой..." - и он снова прильнул к отцовской груди, а тот тут же укутал его полами осеннего плаща и поднялся вместе с ним на ноги. Драко сразу же почувствовал себя лучше.

"Сейчас, Драко, сейчас..." - отец говорил чуть дрожащим голосом и Драко чуть не растаял от удовольствия, поняв, наконец, все глубину отцовской к нему любви. Люциус поставил его на землю.

"Ты можешь стоять?"

Драко кивнул. Люциус вытащил из рукава палочку и простым заклинанием высушил, и вычистил их обоих. Затем, будто о чем-то вспомнив, обернулся и взмахнул палочкой в направлении и так перепуганного Эдегара.

"Авада Ке..."

"Papa, no!"

"Я сказал, Авада Кеда...", - Люциус попытался было вырвать руку с палочкой, чтобы проклясть таки бедное животное, но Драко повис на его руке основательно. Люциус вздохнул.

"Хорошо, я не буду его убивать."

"Обещаешь?" - Драко, все еще не доверяя отцу, крепко держал руку со смертельным оружием.

"Обещаю..."

Драко отпустил.

"Крусио!"

"Papa! Что ты... Эдегар! Эдегар..." - но ошпаренное болью животное уже пропало за поворотом, убегая без оглядки и лишь только белая, густая грива мелькнула воспоминанием о когда-то прирученном скакуне. Драко всхлипнул.

"Ты же обещал..."

"Я обещал его не убивать. Скажи спасибо, что ты не ранен, иначе я бы не просто его убил, Драко", - пояснил Люциус, подходя ближе и гладя сына по голове, - "Я бы разрезал его на кусочки. Живьем. Медленно. Своими руками."

Драко зарыдал, отвернувшись. Люциус пожал плечами.

"А я и не знал, что ты к нему так привязался. Ну, извини."

И он, оставив дрожащего мальчика посреди тропинки, отошел в сторону, и Драко услышал, как скрипнули стремена, когда отец седлал своего собственного коня. Он все еще смотрел в сторону убежавшего Эдегара, когда нетерпеливый окрик заставил его обернуться. И у него перехватило дыхание.

Драко не мог понять причины тому, но ясно было одно – он никогда еще, никогда не видел отца таким... прекрасным... Таким величественным. Будто сам повелитель Зла, сам павший ангел, воплотившись, восстал перед ним на своем огромном, черном коне в угасающих лучах осеннего солнца. Будто неземное создание, облаченное в одежды цвета безлунной ночи обратило на него свой горящий взор. Полы черного плаща отца сливались с чернильной темнотой лошадиного тела, и край его доставал до земли... Драко почувствовал, что еще немного, и он упадет в обморок... Волосы Люциуса светлыми, почти светящимися в лучах заката волнами ниспадали на плечи, производя почти нереальное впечатление, контрастируя с цветом его одежды, длинные светлые ресницы не могли скрыть металический блеск серых глаз, и тонкие, почти нежные губы кривились в присущей всем Малфоям вечной полуусмешке. Люциус Малфой, а особенно Люциус Малфой, гордо восседающий на вороном коне, нетерпеливо роющем огромными копытами сырые павшие листья, был совершенно неподражаем.

И вот этот невыносимо прекрасный, величественный, божественный человек протягивает ему, Драко, руку и... О, Боги! Неужели, он приказывает ему подойти ближе... Драко шумно проглотил слюну.

"Ты заставляешь меня ждать, мой дракон!" - и Люциус нетерпеливо хлопнул себя плеткой по бедру, - "Нам придется разделить это животное, если мы хотим добраться сегодня домой."

Люциус говорил холодным, равнодушным тоном, как будто ему было стыдно за недавнюю вспышку эмоций. Но, Боже мой, неужели это холодное, нетерпеливое приглашение означает, что... О, нет! Этой поездки он не выдержит! Драко, весь потный от какого-то сладкого ужаса, подошел, и неуверенно вцепившись обеими руками в предложенную ладонь, поставил ногу на отцовский сапог и подтянулся наверх.

"Нет, нет! Еще не хватало, чтобы у меня свалился во второй раз! Ты садишься спереди."

О, Мерлин!

Драко неловко перекинул ногу через спину Свища и оказался в плену теплого, шерстяного плаща, в который был немедленно закутан. Руки Люциуса обхватили его – одна, проникнув под мышку, другая сверху, через плечо, и медленно, привыкая к двойному весу, Свищ переступил копытами, послушный понуканию своего хозяина. Драко не шевелился. Он боялся дышать, боялся произвести лишнее движение – ему казалось, что абсолютно все может выдать его возбуждение и страх. Каждой клеточкой своего напряженного организма он мог чувствовать это живое тепло, окутывающее его своей пеленой, берущее его в свой опасный плен... И с каждым лошадиным шагом, с каждым легким толчком и подпрыгиванием вверх-вниз по лошадиной спине, Драко чувствовал, как уплывает капля за каплей его разум и сила его воли, уступая необъяснимому желанию сделать хоть что-нибудь – с этими руками, обнимающими его, со своим безвольным, обмягшим телом, с длинной прядью отцовских волос, спукающейся через его плечо... Это желание СДЕЛАТЬ ЧТО-ТО, как-то направить свое безволие и свою слабость в нужное русло, отдаться на волю этих рук... Отдаться.

Толчок.

Вверх-вниз.

Вдох и выдох.

Легкий наклон головы в сторону и эта прядь спустилась ниже, означая только одно. Губы отца совсем близко от его шеи. Чересчур близко. Так близко, что каждый теплый выдох становится автоматически его, Драко, вдохом... Так близко, что Драко был уверен, что отец чувствует, как бешено бьется его пульс.

На очередном повороте отцовский конь слегка притормозил шаг и почему-то стал уходить вправо – туда, где так аппетитно свисали с ветвей дикой яблони маленькие, желтые плоды. Люциусу пришлось как следует заехать ему в бока шпорами и дернуть за узду обратно, чтобы привести ослушавшегося коня в чувство. Все это прошло бы незамеченным погруженным в собственные ощущения Драко, если бы не один маленький инцидент – в движении та рука, что была просунута ему под мышку, прижала его крепче и твердый обшлаг отцовского кафтана грубо прошелся по его груди, царапнув чувствительный сосок под тонкой рубашкой.

Драко застонал.

Громко.

И тут же прикусил язык, потому что почувствовал, что отец за его спиной замер и напрягся.

"Драко?"

И все та же рука, слегка поменяв положение, задела его сосок еще раз. Дрожь, которая пробила тело юноши, на этот раз не была причиной непогоды – это он мог сказать совершенно точно.

"Что с тобой, мой дракон?" - почти шепотом спросил Люциус, как видно, сам неуверенный в своих ощущениях. Осторожно, отец наклонил голову ближе и поцеловал Драко в ухо, посылая мурашки вниз по его телу, - "Почему ты дрожишь? Тебе холодно?"

И Люциус принялся растирать его руки и грудь большими, теплыми ладонями. Вот этого ему делать не следовало. Или следовало. Драко уже не понимал разницы между тем, чего нельзя, и тем, что можно делать с отцом. Прерывистое дыхание вырывалось из его груди и он стонал, откинув голову Люциусу на плечо. Реакции отца он не видел, но чувствовал. Не в физическом смысле – слишком много слоев одежды разделяло нижнюю часть их тел. Он чувствовал ее... на запах, как будто он был самкой во время течки, животным ищущим себе пару во время брачного сезона. Лихорадочными движениями Люциус расстегнул верхние пуговицы его рубашки и рванул в нетерпении две половинки в стороны, просовывая горячие ладони под ткань и терзая его тело, сжимая в пальцах соски...

"А-а-а..." - полустон-полукрик невольно вырвался из его рта и отец снова замер.

"Драко!"

Предостерегающий, страшный шепот сообщил ему, что то что они делают – это ужасно, неправильно, грешно и аморально... безумно... безрассудно... чудесно... хорошо и плохо... совершенно... Не размышляя больше (не то, чтобы он размышлял ранее) Драко протянул руки вверх и назад и обнял отца за шею, зарываясь пальцами в шелковисто-серебрянных локонах. Люциус охнул и впился губами в его шею, сжимая одновременно руками всю ту плоть, которой посчастливилось оказаться под его умелыми руками. Драко не мог разобрать ничего, из того, что происходило вокруг, все его существо было сосредоточено на желании раствориться, растаять в этих грубых ласках, позволить Люциусу выжать наружу все его естество, растерзать и собрать воедино его маленькое податливое тело...

Рука скользнула ниже, сжимая нежную, белую кожу его живота, оставляя на ней красные следы, и Драко выгнулся, как туго натянутый лук – голова, почти в полном развороте назад, зубы впились в отцовскую шею. Сквозь густые ресницы и полузакрытые веки он увидел выражение лица Люциуса и это чуть не доконало его. Он никогда не думал, что такое хладнокровное создание, как старший Малфой, может воспылать такой страстью. Рот отца был чуть приоткрыт, и одновременно нижняя губа была прикушена верхним зубом, что кривило лицо в невероятную по своей сексуальности гримасу. Зрачки были расширены и затуманены желанием, тонкие ноздри трепетали, втягивая воздух короткими вдохами и выдохами, как будто отцу не хватало кислорода.

Отвлеченный этим зрелищем, Драко не заметил того момента, когда ласкающая его рука скользнула в промежность между его натянутым животом и ремнем его брюк, отодвинула резинку трусов и сжала его пылающий член. Сильно.

"А-а-а-ххх..." - и прежде чем толстая струя спермы смогла вырваться на свободу и окропить эту беспощадную руку, отец сжал основание его органа, и его тело потряс сильнейший оргазм, и он кончил, не израсходовав себя физически, всхлипывая и рыдая куда-то Люциусу за ухо. А затем тело осело в широком седле ничего не подозревающего скакуна, и отец продолжал целовать его шею, и плечи, непонятно когда оказавшиеся обнаженными и шептал ему в ухо всякие глупости, бессмысленную скороговорку, состоящую из самых лучших слов в мире – "мой Драко... мой маленький Драко... мой хороший... мой единственный...". И Драко понял, что хочет большего.

Что хочет услышать, как стонет отец.

Увидеть, как выглядит его лицо, когда тот кончает.

Услышать, какие слова произносит он в экстазе.

Почувствовать его член у себя внутри.

Дать отцу то, что не смогла дать мать.

Любовь.

Эдипов комплекс, вспомнил Драко. Только наоборот.

Как-то неожиданно резко Люциус вздохнул и подняв безвольную ногу Драко, перекинул ее через себя, усадив таким образом наследника поперек своих ляжек, лицом к себе. Драко оказался прижат к тому месту, которое между этими ляжками находилось. Вследствие не угаснувшего с оргазмом возбуждения Драко был более чем рад обвить ноги вокруг отцовской талии и одновременно откинулся назад, на шею Свищу.

"О, да..." - ответил он на возобновленное прикосновение, неожиданно нежное и мягкое по сравнению с тем буйством, что творилось тут пару секунд назад. Аккуратно, еле прикасаясь, Люциус гладил его грудь, шею, щеки...

"Драко..."

Сквозь трепещущие ресницы он встретился взглядом с отцом.

"Да..."

"Нам нельзя..."

И как будто в противоречии этим словам, большим пальцем Люциус очертил линию его губ, позволяя Драко взять палец в рот, и чуть слышно вздыхая от ощущения мокрого, теплого языка, старательно вылизывающего все, что попадалось в его досягаемость. И, конечно же, все что хотел сказать отец, все те моральные условности, которые могли помешать им продолжить то, чего хотелось обоим, было смыто, слизано этим маленьким, бесстыжим языком.

Драко опять захотелось большего. Он отбросил облюбованную им руку в сторону и кинулся на Люциуса, тихо рыча и терзая всю ту открытую плоть, что попадалась ему на глаза. Люциус не протестовал более, а только крепче сжал его в объятьях.

"Драко..."

"М-м-м..."

"Что мы делаем?"

Драко, чувствуя что отступать им уже нельзя, осмелел и, зарывшись лицом в Люциусу в шею, прошептал горячим страстным шепотом, вкладывая все свое желание в одну единственную фразу:

"Je desires le tout, papa… le tout du vous…"

"Mon Dieu!" - прошептал ему в ответ Люциус, как будто только сейчас понял, - "Я тоже тебя хочу, мой дракон... Так хочу..."

И Люциус обхватив ладонями лицо сына и поцеловал его в губы, просовывая язык внутрь горячей, жаждущей этого вторжения полости, и Драко стонал, втираясь всей свой возбужденной нижней частью тела в отца...

Где-то, как показалось Драко, за пять секунд до оргазма, отец остановил коня, и не прекращая поцелуя, аккуратно спустился на землю, стягивая с собой и Драко, который опять обхватил ногами отцовские бедра и елозил у него на поясе, издавая стоны вперемежку с вскриками, в те моменты когда его плененная бриджами эрекция особенно чувственно соприкасалась с отцовской. Он не желал отпускать Люциуса от себя, не желал ни на секунду терять тепло его тела – частью из-за страха, что, перестав касаться его, отец все-таки опомниться, передумает, и вышвырнет его из своей жизни с присущей всем Малфоям решительностью и жестокостью. Он хотел довести Люциуса до безумия... до полной потери контроля...

Драко не понял, как они оказались лежащими на земле, в сухих листьях – он сам на спине, обозревая свисающие над его головой облетевшие ветви старого клена, отец же залез на него сверху, оседлав его бедра. Легкий румянец играл на щеках Люциуса, глаза его были полузакрыты, длинные волосы щекотали Драко по шее и щекам. Он, не в состоянии противостоять своим желаниям, протянул вверх руку и схватил за эти золотистые пряди и притянул отца вниз, в долгий, страстный и неумелый поцелуй...

Неожиданно это неземное блаженство прекратилось, и Люциус отпрянув, посмотрел на него каким-то странным взглядом, и у Драко упало сердце.

"Драко..."

Ему неожиданно стало стыдно, и он отвел глаза и расцепил пальцы все еще цепляющейся за светлый локон руки.

"Смотри на меня, мой дракон..." - и крепкие пальцы взяли его за подбородок и Люциус снова завладел его взглядом, - "Я хочу тебя. Сильно. Прямо сейчас. Я хочу отнять у тебя твою невинность прямо здесь, под этим кленом, в этой траве. Хочу, чтобы рыдал от боли и удовольствия подо мной, хочу видеть как твое прекрасное, юное тело извивается в оргазме, и слышать, как с твоих губ срывается мое имя. Раз за разом. О, я могу сделать так, что ты забудешь обо всем на свете, я могу взять тебя так сильно, что у тебя потемнеет в глазах, и тебе будет казаться, что ты умираешь от наслаждения..."

Люциус говорил, делая короткие паузы между словами, как будто специально для того, чтобы в них вплетались все те стоны и вздохи, докладывающие ему лучше всяких слов о том, что Драко думал о такой перспективе...

Драко парил в облаках... Еще немного и будет поздно, еще одно слово, сказанное этим пропитанным сексом голосом, и его тело забьется именно в том самом оргазме, о котором так красиво говорит отец. Склонившись к самому его уху, Люциус продолжал шептать, целуя мочку, и Драко выгнулся, убеждая отца спуститься пониже... Ну, еще чуть-чуть... Туда... Вниз... А-а-а-ххх...

"Oh… Arretйz pas…"

Он приблизился к пику невыносимо близко, и когда отец начал вылизывать ямку в основании его шеи, все чуть не взорвалось у него в голове...

И тут Люциус выпрямился.

Драко простонал, теперь уже в разочаровании, чувствуя, как волны наслаждения растекаются обратно по ногам и вдоль спины, и толкнул бедрами вверх. Однако отец удержал его движение своими ногами. Драко открыл глаза и произвел самый умоляющий взгляд, на какой только была способна его слизеринская натура. Отец улыбнулся неожиданно нежно и сказал:

"Я могу сделать с тобой все это, Драко, но при одном условии."

Драко замер.

"Я хочу услышать, чего хочешь ты сам. Я хочу совершенно точно знать, что ты имеешь представление, на что идешь..." - Люциус взял все еще облаченную в перчатку руку сына и положил на свою ляжку, заставляя медленно, но уверенно двигаться выше, по направлению к собственной эрекции, - "Скажи мне, мой маленький Драко. Чего ты хочешь?"

Дрожащие пальцы юноши коснулись наконец плененного штанами члена и Драко вздрогнул. И слегка сжал пальцы. Отец издал сдавленный стон и двинул бедрами вперед.

"Скажи мне..."

Драко зажмурился.

"Нет, так не пойдет, смотри на меня. А иначе этого больше не повторится."

Он приоткрыл рот и выдавил:

"Touchez-moi…"

Отец облизал губы.

"Где?"

Драко медленно расстегнул две остававшиеся застегнутыми пуговицы на своей черной рубашке и полностью обнажил для отца кремовую кожу груди.

"Здесь..." - и он погладил себя руками, не отводя горящего взгляда от глаз Люциуса, - "И здесь..." - и он ущипнул себя за сосок, вздрагивая от удовольствия.

Люциус открыл рот и нечто очень похожее на "О, да!" сорвалось с его губ, и Драко потерял голову от возбуждения, водя по своему горячему телу ладонями, извиваясь под этим невыносимым человеком, желая только одного – чтобы руки, ласкающие его тело, были ЕГО руками, чтобы отцовские губы целовали его соски, живот, его...

"Целуй меня!" - отец закрыл глаза и прикусил нижнюю губу.

"Где..."

"Здесь..." - и Драко втянул живот глубже и в образовавшуюся впадину пропихнул пальцы, другой рукой продолжая сжимать сосок.

"О, Драко..."

"Oui, papa..."

"Скажи мне..."

"Возьми меня, papa..."

Эта фраза сломала Люциуса. Будто голодный коршун на полевую мышь, он кинулся на распластанное под ним тело, осыпая его неистовыми поцелуями, всасывая нежную кожу губами, и оставляя на ней багровые следы...

Подышав теплым воздухом на маленький бледный сосок, Люциус вдруг грубо облизал его и укусил, захватывая зубами кожу вокруг. Драко дернулся и подался всей грудной клеткой вверх, выгибая спину дугой. Нижней половиной туловища отец налег сверху на раздвинутые ноги Драко, придавливая его член своим, и продолжал всасывать нежную плоть, перемежая укусы со щипками. Драко робко потерся своим возбужденным органом об отца и заныл, когда Люциус отпрянул и перелег на бок. Будто искупая свою вину, Люциус склонил голову и аккуратными лизками начал продвигаться к напряженному животу. Когда этот мокрый, бархатный язык опустился, наконец, в лунку пупка, Драко вскрикнул и его руки сами по себе порхнули вниз, и вцепились с удвоенной силой в ровные, светлые пряди. Язык скользнул ниже, следуя за руками, обнажающими дюйм за дюймом чуть выпирающие вверх бедра, молочную кожу ляжек… Пронесся испуганной птицей вопрос, когда отец успел стянуть с него бриджи почти до колен…

Будто почуяв его мимолетный страх, Люциус поднял голову, и посмотрел Драко в глаза.

"Ты уверен?"

"Да", - прошептал Драко, - "Да."

Он чуть судорожно вздохнул и лег головой на сухой ковер, глядя в серое небо и позволить отцу стянуть с него короткие бриджи вместе с аккуратными кожаными сапожками.

С секунду отец изучал его, будто дивясь на проведение, подарившее ему это чудо, затем медленно, не отводя взгляда от испуганных, но целеустремленных глаз сына, ребром ладони проник меж его, Драко, белоснежных, плотно сдвинутых ляжек и пошевелил там, словно убеждая стройные ноги расслабиться, податься в стороны…

Гладкие и сухие ладони на обеих ляжках поглаживали Драко, в то время как губы отца продвигались по внутренней стороне ноги вверх, в сторону выпирающей из трусов эрекции. Драко отвечал стоном на каждый поцелуй, на каждую ласку, он не мог не отвечать. Это было бы выше его сил…

"Смотри, Драко…"

Из под пушистых ресниц Драко смотрел, как отец скидывает с себя шерстяной осенний плащ, черную жилетку с высоким воротничком, развязывает галстук, и тот соскальзывает по шелковой белой рубашке, будто змея, и исчезает в недрах сброшенного плаща. Драко затаил дыхание. Затем, будто в хорошем стриптизе, крючки рубашки были расстегнуты, и показалось бледное, худощавое тело отца. При виде красиво вычерченных, крепких мускул под безупречной кожей, Драко закусил губу. Это было все, что он мог сделать, чтобы не заскулить, как недокормленный щенок.

"Papa…"

"Терпение, мой дракон, терпение… У нас много времени…"

От этих слов и того, что скрывалось под ними, Драко снова пробила крупная дрожь, и будто для того, чтобы успокоить его, отец взял его руку в свою, поднес к губам, и, укусив перчатку зубами, потянул ее прочь. Почему-то, не смотря на то, что эти же самые зубы всего несколько минут назад были на его ляжках, а эти же руки сжимали его возбужденный орган, именно это простое действие – медленное стягивание тонкой перчатки с теплой ладони – показалось Драко наиболее интимным и шокировало до глубины души.

Откинув комочек дорогой кожи в сторону, Люциус с секунду смотрел на тонкую руку, держа ее так аккуратно, будто это было хрупкое произведение искусства, потом перевернул ее ладонью вверх, и нежно, закрыв глаза, поцеловал запястье. Драко ахнул от ощущения нереальности, и его сердце пустилось наперегонки с мыслями, и все путалось и мешалось в голове…

А потом он вдруг понял, что почти полностью раздет, оставшись лишь в нижнем белье – черных боксерах, и отец неожиданно опустил голову и его губы оказались там… засасывающие его плоть сквозь тонкую материю, ласково терзающие его, втягивающие его внутрь, пока вся ткань ни пропиталась слюной и предоргазмовой жидкостью, и ни стала тонкой и прозрачной… Драко готов был умереть от удовольствия, тело сотрясалось в чувственной лихорадке, тысячи не познанных доселе ощущений ломали и выгибали его, и горло болело от вскриков и хриплых стонов…

Люциус чуть стянул вниз ставшую мокрой тряпкой ткань, и его разгоряченную влажную плоть окатило холодным воздухом, и чуть успокоило. Громко дыша, отец зацепил резинку его трусов и потянул вниз. Драко, растерявшей в последние минуты весь свой страх, помог отцу выпростать одну ногу, и с готовностью, догадавшись, чего от него ожидают, раздвинул ноги в стороны. У Драко всегда была хорошая растяжка, и наверное поэтому отец шумно проглотил слюну, наблюдая как две идеальной формы коленки одновременно коснулись желтых листьев и примяли их… Но, Драко был не дурак и с самомнением у него было все в порядке. Он знал, что может представлять из себя его обнаженное тело.

Отец погладил его по животу, ногам, оказал особое внимание бедрам, потирая их большими пальцами, и тут же, будто случайно, прошелся пальцем вдоль промежности меж ягодицами, задевая девственное отверстие…

"А-а-а-ххх… Еще!"

Отец повторил свое осторожное касание, внимательно за ним наблюдая. Только на этот раз он не просто провел пальцем, а надавил там, где кончалось "снаружи", и начиналось "внутри". Драко стиснул зубы, но стон, сорвавшийся с его губ, все равно был очень громким...

"Чего "еще", Драко?"

Глубокий голос напомнил ему, что он о чем-то попросил.

"Там…" – и Драко дрожащей рукой пробежался по собственному телу вниз, погладил мошонку, и скользнул пальцем в кольцо тугой плоти. Зрачки отца расширились, и чуть изменившимся голосом он снова спросил:

"Что "там"?"

Драко в нетерпении заскулил и даже хлопнул ладонью по павшим листьям… Ему так хотелось, чтобы papa…

Неожиданно Люциус был на нем, скользя по его разгоряченному телу своим, успокаивая и лаская одновременно…

"Ш-ш-ш… Не расстраивайся, любовь моя, я сделаю все, что ты захочешь…" – шептал он Драко в ухо, умудряясь одновременно целовать его, играть пальцами с его возбужденным соском, опираясь второй рукой о землю где-то у Драко над головой… Драко опять обнаружил себя совершенно потерявшимся во всех этих неистовых ласках, не зная, как на них отвечать, как сделать отцу приятное… Всего было так много, что его тело грозило сдаться на милость победителя, и тогда никакой кулак на члене ему бы не помог сдержаться…

Выпрямившись снова, Люциус протянул руку и приложил Драко два пальца ко рту.

"Оближи их для меня, мой Дракон…"

Сердце Драко сделало испуганное у-у-у-ххх, как только он вспомнил, для чего облизывают пальцы при этом деле, но он мужественно повиновался и принялся облизывать, старательно смачивая пальцы слюной.

"Вот так… Хорошо…" – Люциус, казалось, был совершенно зачарован этим зрелищем, и Драко, только для того, чтобы впечатлить отца, забрал пальцы глубже, почти в самую глотку и всосал. Отец вздрогнул и прошептал "Мерлин…" И тут же осторожно, чтобы не поранить полость рта, вытащил блестящие, мокрые пальцы наружу.

"Раздвинь ноги еще раз, Драко… Вот так… Чуть повыше. Можешь держать колени руками, если тяжело…"

Драко поблагодарил всех богов за свою природную гибкость, подцепил обе стройные, длинные ноги руками под коленки и подтянул их к груди. Про себя он с удивлением отметил, что, как ни странно, ему совсем не стыдно за эту, казалось бы, унизительную позу…

"А-а-а!!!"

От неожиданности и боли Драко дернулся прочь и всем телом попытался уползти, вывернуться, слезть с чего-то огромного, толстенного и длиннющего, которое проникало в самую глубь его тела и грозило вылезти у него из горла…

"Драко. Я засунул в тебя одну треть одного пальца. Что ты будешь делать с моим членом?"

Драко перестал трястись и посмотрел вниз. Ему стало стыдно.

"Расслабься, Драко, вздохни глубже. Вот так…"

Драко несколько раз вздохнул и почувствовал, как плотные стенки его ануса расслабляются под чужеродным вторжением.

"Вот и прекрасно, mon ange, вот и хорошо…

И отец ввел палец глубже. И еще глубже. И начал осторожно двигать им, высовывая почти до конца и пропихивая обратно в уже скользкое, но все еще тугое отверстие. Драко как раз успел подумать, что ничего страшного в этом нет, странное конечно ощущение, немножко больно, немножко приятно, как вдруг палец, проникнув глубже, задел нечто невероятное, взорвавшееся яркими синими звездами под его веками…

Драко крикнул и подался вниз, на этот палец у себя внутри, и почувствовал это снова – острое и горячее наслаждение, в одно мгновение высосавшее из него всю волю, и превратившее его маленький, дрожащий комочек плоти. И эта плоть знала, чего хочет.

Oh, s’il vous plais … oh, plus… oh-h-h… papa… глубже… а-а-а-ххх…"

"Merde!" – ругнулся Драко и прикусил собственное плечо, чувствуя, как невероятно широко растягиваются его таинственные недра.

"Больно?"

Люциус приостановил свое проникновение, и почти что высунул пальцы наружу.

"Нет. Я хочу."

И Люциус не задавал больше вопросов. Аккуратно и методично он растягивал мальчика, не забывая время от времени касаться той таинственной точки внутри. Через несколько минут Драко уже извивался под сладкой пыткой, будто змея, пытающаяся вылезти из собственной кожи, английские вперемежку с французскими ругательствами срывались с его губ так часто, что отец хриплым от страсти и чуть задыхающимся голосом все же нашел в себе силы и потребовал, чтоб Драко следил за языком…

Если бы он не переживал в данную минуту величайшее в его жизни наслаждение, и если бы все более убыстряющийся ритм пальцев внутри него не отправил его мозги в кратковременный отпуск, Драко бы рассмеялся.

Третий палец казался намного толще и длиннее двух предыдущих, и он почувствовал, что его значительно растянуло во все стороны. Решить приятное это ощущение или не очень он, однако, не успел, потому что, утопив все три пальца у него внутри, Люциус провертел рукой на сто восемьдесят градусов назад. Драко дернулся вокруг этих пальцев и воздух криком вышел из его легких.

"Еще… так… глубже…"

Отец понял. И провернул руку обратно.

"Еще, еще, еще, еще!"

Драко не мог вспомнить ни одного слова, кроме этого короткого и совершенного "еще!" Хотя иногда мог. Больше. Глубже. Сейчас.

Дрожащими руками он потянулся вверх и обвил их вокруг отцовской шеи. И одновременно с этим понял, что может обнять отца так же и ногами. И подтянуть бедра, чтобы получше надеться на трахающие его пальцы. И прижаться этими бедрами к отцовской эрекции.

"Драко…" – прошипел Люциус и ругнулся сквозь зубы. Он непонимающе взглянул на отца и понял, что тот балансирует на самом-самом краешке. Серые зрачки его закатились немного вверх, и оттого взгляд казался мутным. Люциусу не хватало воздуха, его судорожно передергивало, и пальцы внутри Драко двигались, вертелись и ласкали сами по себе. Отец мог кончить в любую секунду. Драко осторожно опустил ноги и погладил Люциуса по щеке указательным пальцем.

"Ш-ш-ш… Успокойся… Не двигайся… Ш-ш-ш…"

Постепенно дыхание старшего Малфоя уравновесилось и все еще замутненным и предоргазмовым взглядом он посмотрел вниз. Драко смотрел в ответ.

"Трахни меня. Сейчас."

Люциус проглотил слюну и кивнул.

"Как… мне…"

Все так же не произнося ни слова Люциус поднял его ноги ладонями под коленки и забросил себе на плечи. Драко сжал в пальцах охапку сухих желтых листьев.

"Расслабься."

Это не было просьбой, и Драко повиновался. Его ноги тут же удобно улеглись в казалось специально для этого придуманные изгибы между отцовскими плечами и шеей. Люциус подался вперед, частично перенося вес тела на его задранные кверху конечности, и Драко почувствовал легкий прилив крови к голове. Люциус налег увереннее и Драко почувствовал нечто другое – гладкое и толстое, смазанное какой-то скользкой субстанцией (возможно слюной) давит в него, раздвигает тугие, неподдающиеся мышцы… Глубже и глубже…

"Больно…"

Драко выпустил задержанный в легких воздух, и тот обернулся всхлипом.

Больно было не очень подходящим словом. Драко чувствовал себя так, будто его пронзили насквозь раскаленным железом, будто внутри него все прорвалось и залилось кровью, и вообще, он сейчас вывернется наизнанку. Драко хотелось кричать и плакать одновременно. Он остановился на последнем.

"Драко…"

Жаркие губы неожиданно прижались к его лодыжке, и Драко вздрогнул, и посмотрел вверх. Глаза Люциуса были полузакрыты и с выражением полнейшего экстаза на лице он… не то чтобы целовал… а скорее просто касался ртом Драко, будто пробовал его на вкус. Руки Люциуса держали его ягодицы в приподнятом и чуть раздвинутом положении, сам же он застыл, будто замерз. Только губы, нежно исследующие его лодыжку, да тихонько, круговыми движениями двигающиеся бедра говорили о том, что отец чем-то занят.

Засмотревшись на чувственную картину у него перед глазами, Драко даже не заметил, как раздвигающий его изнутри орган перестал казаться чужеродным. От приятного удивления Драко поежился, и даже чуть сжал мышцы, чтобы убедиться в том, что острая боль поутихла.

"А-а-а-ххх…" – простонал отец и неожиданно укусил его туда, куда еще секунду нежно целовал, и толкнул бедрами вперед, сильно и плавно входя в него по самое основание.

"Драко… О, Драко… Как… хорошо…", - шептал Люциус, отпустив прикушенное место, гладя его под ягодицами дрожащими пальцами. Дрожь эта, будто по волшебству передалась Драко, разбегаясь волнами удовольствия по ногам и собираясь в районе живота и в основании члена.

Внутри себя Драко снова почувствовал боль, но что-то совершенно необходимое и глубоко чувственное было в этой новой, неиспытанной доселе, разрывающей его боли. Эту боль нужно было перенести. И самое странное состояло в том, что эту боль хотелось чувствовать. Вот только…

"Двигай им… пожалуйста… двигай…"

Отец глубоко вздохнул, будто успокаивая себя, и закрыв глаза, вытянул член наполовину. И задвинул назад.

"Oh… papa…" – Драко не знал, что еще сказать. Сладостный огонь внутри разжегся с удвоенной силой, Драко был потрясен и раздавлен, хотелось еще и еще, еще и еще…

Сняв его ноги со своих плеч, отец развел их широко и вверх, подняв таз юноши высоко в воздух, и продолжил свой сильный ритм, перемежая глубокие и медленные толчки с короткими и быстрыми.

Драко давно позабыл о боли, позабыл о колючих сухих листьях и сучках, впивающихся в его голую спину и вдавленные в землю плечи, он стонал и плакал, и всхлипывал, как маленький ребенок, лицо его было мокро от слез и поцелуев, которыми время от времени награждал его отец.

Люциус же, растеряв у Драко между ног все свое бесстрастие и выдержку, вторил сыну глубокими, низкими стонами, погружаясь раз за разом в горячую, обнимающую его плоть. Светлые, тонкие его волосы давно распустились и ласкали Драко по ляжкам. Голова мальчика металась из стороны в сторону, будто в трансе, длинная челка налипла на потный лоб, и закрывала видимость. Все было будто в тумане. Или во сне. Мысли, эмоции, ощущения – все сосредоточилось на горячей, твердой и гладкой, живой плоти внутри него, на этой скользящей внутрь и обратно грубой и ласковой мужской силе… пронзающей его насквозь… вбивающей его в землю… глубже… сильнее… о, Боже… еще… вот так! Еще… А-а-а-ххх… О, вот так!

Драко вдруг понял, что давно уже кричит свои мысли вслух, свои ненасытные мольбы никогда не останавливаться, кричит так, что у него болит горло… Но ему было наплевать… Он был слишком близок к пику наслаждения… Слишком близок… Еще чуть-чуть… вот…

"Драко… смотри на меня… смотри…"

Драко почти ничего не видящими от слез глазами посмотрел наверх на расплывающийся силуэт отца. Тот же, поймав нечеткий, не сфокусированный взгляд, сделал резкое, глубокое движение наружу и вогнал член обратно в мягкое тело. И Драко понял, почему отец хотел, чтобы он смотрел. Отец хотел, чтобы Драко знал, как ему хорошо.

"Кончай, Драко… Драко… Сейчас… Хороший мой…"

Волна захлестнула его, и тело будто само по себе забилось и зашлось в экстатическом спазме. Сейчас…

"Сейчас…"

Бессвязный крик вырвался из его горла и потонул во рту Люциуса, накрывшего его сверху, и по животу растеклась нежная, теплая сперма. Ноги Драко бессильно упали в стороны и он тут же снова обнял ими Люциуса за талию, продолжая целовать его глубоко и страстно, одновременно подтягиваясь и насаживаясь на все еще твердый, как сталь орган, в ритм с судорожными теперь толчками…

"А-а-а-ххх… все…", - откинув голову назад, и не переставая двигать бедрами, Люциус кончил глубоко внутри, вздрагивая при каждой выстреливающей струе спермы и беззвучно шевеля губами. Драко сжимал мышцы ануса так сильно, как только мог, помогая отцу выдавить последние капли семени…

* * *
Бессильные, они лежали в листьях, потные тела соскальзывали друг с друга и сплетались вновь… Драко забрался Люциусу на грудь и целовал там, время от времени смахивая приземлившийся листок. Люциус смеялся и зарывал руки в его волосы, и Драко знал, что теперь они имеют право на этот интимный и ласковый жест, и на это кувыркание в желтых листьях, и что теперь все будет по-другому. Потому что сквозь шум все усиливающегося листопада и осеннего ветра, сквозь нетерпеливое ржание Свища, гуляющего по оставшейся позади тропинке, сквозь журчание далекой речки он различал тихим шепотом повторяющиеся слова. Слова, вкрадывающиеся в его душу, вселенским покоем и робким счастьем наполняющие его сердце…

"Я тебя люблю, Драко. Я тебя люблю."

* * *
Словарь французских слов и выражений, использованных в рассказе:

Merde! – Ругательство.

Rien du tout – Ничего.

Pardon – Простите.

Je suis d’accord, papa… Je suis d’accord – Со мной все в порядке, папа… Со мной все в порядке.

Je desires le tout, papa… le tout du vous – Я хочу всего, папа… всего тебя.

Mon Dieu! – Мой Бог!

Arretйz pas – Не останавливайся.

Touchez-moi – Трогай меня.

Oui, papa – Да, папа.

mon ange – Мой ангел.

Oh, s’il vous plais … oh, plus… oh-h-h… papa – О, пожалуйста… о, еще… и так далее J )))

Сайт создан в системе uCoz