Название: Цветы под снегом

 

Автор: ShadowOfRose
Жанр: drama
Рейтинг: R
Пэйринг: Драко Малфой/Джинни Уизли, Драко Малфой/Гермиона Грейнжер
Саммари: Что может преподнести героям судьба, когда надежда оставляет их и
душа покрывается льдом,а прошлое кажется невероятным, нелепым сном, когда
ими правит лишь нечеловеческая усталость и больше нет для них ни друзей,
ни врагов, существует лишь Цель, далёкая, как звёзды, дотянувшись до коей
они смогут, наконец, успокоиться, умереть, или же остаться в живых, но
успокоиться?..

 

Пролог. Когда всё начиналось

Среди осколков летнего мерцанья,
Средь тихой песни рдеющей листвы
Прикрой глаза. Застынь и ощути
Зимы над ухом леденящее дыханье…

Не вечен сад мой, всё вокруг не вечно.
И лето, и зима - живи пока беспечно.
Мечтами к небу устремляй сознанье,
Но знай, мой друг, что жизнь и смерть
Всегда едины. И где ныне сад цветёт,
Там ты услышишь вьюги завыванье…
"Se La Vie " *

Яркая вспышка света и странное, тянущее ощущение, как будто желудок подцепили крючком…
О, Чёрт! В голове сотни, наверное, даже тысячи образов, смешиваются, переплетаются, всего лишь на мгновение образуя тонкую паутину целого мира, и снова распадаются на отдельные, насмешливо-чёткие, точно прорисованное граффити, картины.
Я поднимаюсь на ноги и растерянно слизываю металлическую на вкус кровь с губ. Странно.
Так не бывает в природе, чтобы одновременно знать всё так непревзойдённо чётко и ясно, и чувствовать подобную безграничную путаницу в мыслях! Но тем не менее… Сплетение чьих-то судеб, кажется, можно потрогать руками - настолько решительно реальным оно чудится. Все эти излишества магии даются мне с трудом, но чего же я ещё ждал от несчастной средневековой побрякушки?..
Но мне всё же до невозможности любопытно, что же будет дальше.
Опять. Кажется, у меня сейчас расколется голова, или разорвётся сердце, или душа моя покинет тело, завороженная и напуганная необыкновенными видениями. А, может быть, и всё сразу.
Пытка временем заканчивается так же резко, как и начинается. Вокруг устанавливается на несколько мгновений звенящая, невозможная тишина. Я прикладываю неожиданно холодные пальцы к горячим вискам и стараюсь собраться с мыслями. И чувствую, уже падая на колени, как волна отчаянья и, одновременно, облегчения захлёстывает меня, накрывая с головой.
Всё прошло. Всё закончилось, по крайней мере, пока.
Подняв лицо к ночному небу, я всматриваюсь в его глубину, в его манящую, тягучую бесконечность… Как давно я стал таким? Имел ли я на это право?
Сжав кулаки, я воспринимаю жёсткий и решительный ответ разума: не должен был ни при каких обстоятельствах. Но что тут теперь можно поделать? Я испорчен, смят, раздавлен. Сломанная кукла, исполнившая своё предназначение. А дальше… Дальше будет долгое существование, бессмысленное, жгуче-ядовитое в своей бесполезности. Печально.
Усмехнувшись, я поднимаюсь на ноги, держа в руках лежавшую у своих ног мантию-невидимку. Прикасаюсь пальцами к цепочке на шее, проверить, - разумеется. Цепь Хроноворота чуть холодит мою кожу. Ещё одно подтверждение тому, что всё случившееся со мною - не дурной сон.
Пусть.
Смиренно наклонив голову, я шутливо салютую вновь одержавшей надо мной победу моей же далёкой и неизвестной части души. Ты вновь победила, неугомонная, антагонистичная всем моим прежним убеждениям тварь. Что ж, мои поздравления.
В такт ровным, мерным шагам проплывают в голове сотни воспоминаний, сейчас я воспринимаю их почти что равнодушно. Какая теперь, к чёрту, разница? Что было - то прошло.
Sed semel insanivimus omnes … ** Воистину так. Только для одних безумие это оборачивается новым этапом жизни, новыми чувствами, эмоциями, новым пониманием мира, в конце концов, а для других… Других оно ломает, крошит сознание на части, делает из цельного, самодостаточного человека бледный, потрёпанный призрак, жалкую тень.
Загнанной птицей билась в груди робкая надежда, что всё можно ещё поправить, что есть шанс жить дальше, жить по-другому… Но и этот несчастный, робкий трепет того, что раньше можно было бы назвать душой был испепелён суровой реальностью и безжалостностью рассудка.
Да будет так.
Тогда, год назад, возможно ли было помыслить, что всё обернётся именно так? Сумасшедше, бессмысленно, странно? Когда всё начиналось…

* "Такова жизнь" - фр. (зд. Название стихотворения)

** Однажды мы все бываем безумны (лат)

Глава 1. Повторение Бесконечного

Quod non habet principium, non habet finem… *

С каким-то болезненным немым удивлением Сириус Блэк ощутил, как ярко-красный луч заклятья Беллатрисы Лестрейндж, его окончательно и бесповоротно сошедшей с ума сестрицы, угодил ему прямо в грудь.
Примечательным было осознание того, что боли он не почувствовал вовсе, просто тугой, упругий удар. Должно быть, проклятье было не смертельным… Ярость, мгновенно вспыхнувшая в груди, очень быстро угасла.
С изумлённой отстранённостью Блэк вынужден был констатировать тот факт, что падает, не в силах противиться элементарному физическому закону о земном притяжении. И, если он не ошибался, прямо за его спиной, мягко шелестя старым чёрным бархатом и шёпотом чьих-то призрачных голосов, располагалась Арка. Завеса Потустороннего мира.
Да, сестрица не прогадала. Не понадобилось даже пресловутой Авады Кедавры - простенько и со вкусом, а, главное, чисто: тела для захоронения и того не останется… И вот теперь Блэк падал спиной в шепчущуюся на разные лады пустоту, прекрасно в мгновение ока поняв, что удержаться не сумеет. Чёрные полубезумные глаза Беллатрисы вспыхнули ярким, обжигающим торжеством, а тонкие, иссушенные Азкабаном губы раздвинулись в хищном оскале.
В отчаянной, скорее рефлекторной попытке схватиться за что-нибудь, даже за воздух, Сириус взмахнул руками. Тело его выгнулось изящной дугой, прежде чем скрыться за чёрным потрёпанным занавесом.
Чьи-то крики, звуки продолжавшейся битвы - мелькнули оглушительным рёвом в ушах и тот час же стали тише, точно доносясь до напряжённого слуха сквозь толщу воды или ватное покрывало. Блэк закрыл глаза, ожидая боли, забвения, которое будет длиться целую вечность, но… ничего. Точнее, он просто достаточно чувствительно стукнулся спиной о, кажется, каменный, холодный пол. Осторожно приоткрыв левый глаз, Сириус уставился в потолок… Пожалуй, над этим стоило поразмыслить: умереть для того, чтобы лицезреть тот же самый, скучно-серый камень министерской кладки, это, знаете ли… Открыв наконец глаза, он поднялся на ноги и раздражённым жестом откинул с глаз спутанные пряди.
Арка располагалась, как и следовало ожидать, прямо перед ним, блистая будто бы зеркальной поверхностью, сквозь которую смутно просматривались очертания ТОЙ стороны.
Управляемый мелькнувшей было надеждой, Блэк обошёл камень, заглянув за холодную, шершавую преграду. Разумеется, за Аркой не было ни Гарри, ни Люпина, ни Упивающихся Смертью… Точнее…
Сириус повернулся к блестевшему, точно тёмная вода на солнце, проходу и упрямо вгляделся, стараясь что-то различить в размытых контурах, нечётких образах, едва различимых движениях там, снаружи… Но смог лишь услышать. Шёпот. Даже скорее шелест чьих-то голосов… Но если быть внимательнее, это всё-таки крик… Бесполезно.
Блэк усмехнулся, сам не зная, чему именно. Конечно, бывший Аврор и не думал представлять себе смерть чем-то величественным и грандиозным, но… быть навеки запертым в Министерстве магии - такого и врагу не пожелаешь. А снаружи его кто-то звал. ЗА Аркой всё же находились люди.
"Гарри…" - сердце Блэка болезненно сжалось. В отчаянном порыве он ударил по мерцавшему проходу руками, но ощутил лишь твёрдую, отчаянно холодную гладкую поверхность под ладонями.
- Бесполезно. Даже не пытайся выбраться - думаешь, другие не пробовали?
Чуть вздрогнув, Сириус обернулся на прозвучавший как-то бесцветно голос, показавшийся ему смутно знакомым. И уставился в полупризрачное, чуть колыхавшееся на неизвестно откуда взявшемся ветру, лицо говорившего, почти физически ощущая, что бледнеет от потрясения.
- Правда, не так уж часто в мир мёртвых попадает живой человек… хм, целиком. Но, вероятно, ты впоследствии обратишься в простой дух… Растаешь, если можно так выразится относительно физического тела. Сам знаешь, в вопросах лингвистики я никогда не был асом.
Блэк чудовищным усилием воли заставил себя остаться стоять на ногах и даже сумел более ли менее восстановить потерянное самообладание. Ведь, как ни крути, он всё же был мёртв, следовательно стоило ожидать чего-то подобного. Наверное, увидь он здесь призрак братца или матери, это потрясло бы Сириуса куда меньше.
Усмехаясь уголком полупрозрачного рта, прямо в лицо ему, прищурившись, смотрел Джеймс Поттер.

* То, что не имеет начала, не имеет конца (лат)

***

"Гарри, какого чёрта мы делаем в лесу?"
Вопрос этот оказался первым, но далеко не единственным в списке возмущённых сетований Гермионы, когда очередной портключ неведомо в который раз перенёс гриффиндорскую тройку на место, за которым был закреплён.
Теперь, когда друзья его, наскоро раскинув уже ставший привычным походный лагерь, кажется, уснули, Гарри Поттер мог сбросить наконец маску благородного Гриффиндорца, Золотого Мальчика, надежды всего волшебного мира и спокойно, не отвлекаясь на заботу об остальных членах своего рода очередного "Ордена Феникса", поразмыслить над планом действий.
Пожалуй, Гермиона, несмотря на появившуюся в последние полтора месяца несдержанность, была в какой-то степени права: было непонятно, зачем Упивающимся собираться здесь, в лесу, да и явных мест сборищ друзья не обнаружили… Впрочем, возможно, где-то неподалёку спрятан ещё один портключ, который приведёт их к очередному лагерю приспешников Вольдеморта, либо к разорённому и выжженному дотла посёлку, деревне… Кто знает?
"Нас", - криво усмехнулся Гарри, - "Как давно не стало "нас" в полном смысле этого слова, той отважной неразлучной троицы с факультета Гриффиндор?.."
Разумеется, Рон и Гермиона сдержали обещание, данное в конце прошлого, такого трагичного учебного года: они повсюду следовали за ним, помогая по мере возможности, прикрывая спину Избранного во время, пусть немногочисленных, схваток с Упивающимися. Гарри снова скривил губы, вспомнив две свои крайне неудачные попытки к бегству, ловко пресечённые Грейнджер. Они по-прежнему искренне верили в идеалы Света, в силу и отвагу Золотого Мальчика, в старую добрую сказку о дружбе, потому скорее погибли бы сами, по-глупому благородно защищая Поттера, как выразилась Гермиона, "от себя самого".
Бог мой, неужто они не замечают таких очевидных вещей: жёсткости, даже жестокости в его взгляде, когда он, не колеблясь более, произносит опять и опять "Круцио!" или "Империо!"? Ненависти, не яростной и вспыльчивой, как раньше, а холодной и расчётливой, аккуратно взвешенной и взращенной из детских страстей и обид? Готовности действовать и убивать, неважно кого и не суть сколько, только чтобы прекратить эту пытку самоистязания, этих поисков полумифических крестражей, невесть где и невесть когда ставших воплощением обрывков души Самого-Ненавистного-Человека-На-Всём-Белом-Свете?..
Конечно, забота Гермионы и Рона, их поддержка, особенно помощь в схватках с Вольдемортовыми прихвостнями, во многом была полезна Поттеру, но он же видел отвращение на веснушчатом лице Уизли, когда тело безымянного Упивающегося рухнуло к его ногам, ужас и бесконечный страх в глазах Гермионы, когда Хвост, не успевший скрыться, бился в судорогах на земле под действием пыточного заклятья, прежде чем Гарри телепортировал его вслед за составлявшим тому компанию магом.
Хвост… Надо признать, Сида воли у этой жалкой крысы всё же присутствует, или хотя бы её зачатки, иначе даже Вольдеморт не смог бы заставить его молчать… Хотя, вероятнее всего, Петтигрю просто явственно осознавал, что Гарри вряд ли убьёт его, а от Тёмного Лорда пощады ждать точно не приходилось.
Друзья, пожалуй, всё ещё были дороги Гарри Поттеру, коль скоро он не сумел уйти тогда, когда твёрдо намерился оставить их, прекратить весь этот фарс… Но они сдерживали его, заставляли в страхе оборачиваться, услышав очередной вскрик или всхлип за спиной.
"Как будто лишний багаж - может пригодиться, но по большему счёту, просто усложняет путь вперёд… Но пока они приносят хоть небольшую пользу, я обязан ими пользоваться. В сущности что я, что Вольдеморт - мы играем в одну и ту же игру, со схожими правилами. Разве что только он, в отличие от меня, никогда друзей не имел, следовательно и предателем себя чувствовать не мог…" - Гарри бессознательно сжал тонкую сосновую веточку, глухо хрустнувшую в его пальцах. Длинные тонкие иголки впились в ладонь, заставив тихо охнуть от неожиданности. Придя в себя, Поттер осмотрелся кругом и понял, что в процессе напряжённой работы мозга забрёл довольно глубоко в лес относительно гриффиндорского лагеря: дым от костра был едва различим за толстыми стволами. Слизнув кровь с тонкой ранки на ладони, Гарри сам не зная зачем, поднял голову и всмотрелся в ночное небо. Герми, должно быть, нашла бы это романтичным: чёрное безоблачное пространство, заполненное сверкающими алмазами… Но ему отчего-то пришло в голову сравнение с бездной, бесконечной, тёмной, а звёзды - обманчивые духи, зажигающие ложный свет, дабы заманить усталого путника в пустоту.
Качнув головой, Поттер устало потёр виски и лёг на песок, поросший мягкой травой, раскинув руки. Он устал, устал так сильно, будто прожил сотню жизней за какой-то месяц, точно прошли тысячи световых лет с тех пор, когда был жив Седрик Диггори, Сириус, Дамблдор… Словно он сделался враз иссушенным долгими годами жизни стариком, должно быть, ненависть и жестокость выжгла его изнутри, оставив взамен души лишь эхо, приправленное горячим и, пожалуй, единственным желанием: убить Вольдеморта. Неважно, что будет после. Дальнейшая жизнь не интересовала Гарри вовсе, он, наверное, был бы даже рад простой смерти - не жить, не чувствовать, не ненавидеть, не дышать, не думать…
Поттер вдохнул насыщенный аромат августа. Внезапная тоска сдавила грудь железными тисками: "Зачем мне это всё? Чем я лучше того же Вольдеморта? Чем Дамблдор был лучше? В сущности, у каждого своя правда… Как же всё это бессмысленно… Изначально глупо и бессмысленно", - Гарри закрыл глаза, - "Я просто устал… Вымотался, нет желания что-то делать, куда-то идти. Впрочем, чем быстрее я покончу со всем этим безумием, тем скорее смогу просто отдохнуть, по-настоящему…"
Закончить эту мысль юноша не успел. Чуткий слух его машинально уловил странный звук, совершенно чужеродный в тихой лесной ночи. Смахнув с себя усталость, Гарри мгновенно вскочил на ноги, натренированное постоянными квиддичными тренировками тело вопреки душевным терзанием, слушалось, как всегда, отлично. Но за последний месяц в движениях Поттера появилось что-то пугающее, так хищник крадётся, сверкая зелёными глазами, прежде чем броситься на дичь. Напряжённо вглядываясь в темноту, Гарри, держа наготове палочку, бесшумно двинулся на звук.
Милый застенчивый гриффиндорский мальчик, он привык теперь к непрекращающейся ни на миг угрозе, к нападению из-за угла, научился не доверять никому, даже самому себе, ненавидеть, когда это необходимо, потеряв самых близких ему людей, остался жив, по-прежнему в здравом рассудке. К этому Поттер шёл все шесть Хогвартских лет, возможно, этого боялся Дамблдор. Ведь, по расчётам старика, Гарри должен был иметь перед Волдемортом преимущество лишь благодаря своей способности любить. Но что такое любовь без доверия и надежды? Пустой звук, сочетание бессмысленных по одиночке букв… И Гарри Поттер, не задумываясь, уничтожил бы любовь к своим друзьям, без малейшего сожаления, зная, что этим спасёт их от неминуемой смерти, если бы, пусть блёклое и осторожное, это чувство не удерживало его на плаву, не давая сойти с ума от бесконечного одиночества.
"Сумасшедший Гарри Поттер - практически второй Том Реддл". Так, кажется, выразился Рон, стараясь пошутить во время одного из особо тягостных разговоров. Впрочем, хорошим чувством юмора младший Уизли, надо признать, не обладал никогда. Но, тем не менее, сам того не осознав, он тогда высказал одну из, пожалуй, самых умных своих мыслей за все шесть лет их дружбы.
Потому стоило признать, что Рон и Гермиона были необходимы Поттеру, хоть и притормаживали его продвижение вперёд, заставляя заботиться о сохранении не только своей жизни, но ещё и жизней друзей. Впрочем, Дамблдор, наверное, знал, что делал, когда требовал от Гарри рассказывать Уизли и Грейнджер обо всём, что видел сам, о Пророчестве, о чужих воспоминаниях, увековеченных в Омуте Памяти. Так или иначе, дважды претерпев неудачу, юноша решил оставить всё как есть. По крайней мере, пока…
Темнота мягко смыкалась за его спиной тягучим покрывалом, ни звука не раздавалось более, но Поттер уверенно шёл вперёд, мягко ступая по влажной лесной почве. Тёмная маггловская одежда сливалась с ночным лесом, а ходить бесшумно уже вошло в привычку, потому Гарри не боялся быть замеченным.
Совсем близко, чуть справа, сухо треснула ветка. Юноша настороженно прислушался, остановившись у широкого ствола: кажется, торопливые шаги, совсем близко… и хриплое, неровное дыхание.
Осторожно Поттер приблизился к источнику звука, побеспокоившего его размышления. Сейчас он был практически уверен, что кто-то аппатировал, причём, достаточно неудачно, поскольку хлопок получился довольно громким, следовательно профессионализмом тут и не пахнет…
Прямо у ног Гарри, тяжело дыша, лежал человек. Кто бы это ни был, он либо был ранен, либо смертельно устал. Золотой гриффиндорский мальчик, разумеется, тотчас же бросился бы на помощь, пренебрегая элементарной безопасностью, и своей, и чужой, но Гарри Поттер более не был собой прежним, недаром Распределительная Шляпа так настойчиво пыталась определить его в Слизерин. Вместо того, чтобы совершить необдуманный поступок, Гарри тихо вгляделся в смутные очертания лежавшей на траве фигуры, держа палочку в правой руке, готовый обороняться, если вдруг понадобится. Похоже, это был мужчина или достаточно взрослый юноша, худощавый, высокий, наверное, по комплекции не превосходивший самого Поттера. Длинные, почти белые спутанные волосы разметались по тёмной земле, будто светясь в темноте, но тёмное пятно на них заставило юношу немного расслабиться: человек и впрямь был ранен, значит, угрозы особой не представлял. Но, чёрт возьми, если бы эта мысль не была такой абсурдной… Гарри наклонился ближе: такой, мягко говоря, запоминающийся цвет волос, лёгкое телосложение ловца… В другое время, в другом месте юноша голову бы дал на отсечение, что это… Закрытые глаза, под ними обозначились тёмные круги, чуть осунувшиеся, чёткие, даже немного заострённые черты лица, скривившиеся губы… Мать вашу, это же Малфой!
Гарри в шоке смотрел на своего заклятого школьного врага, не в силах поверить в факт пребывания его здесь, неподалёку от гриффиндорского лагеря, куда Избранного привёл изъятый у отчаянно сопротивлявшегося Упивающегося средней руки портключ…
Малфой дышал хрипло, но ровно, кажется, он даже был в сознании. Источником крови на его волосах был длинный порез на щеке, протянувшийся почти от левого уголка губ до скулы.
Изобразив нечто, что издалека можно было принять за улыбку, Поттер ткнул в блондина своей палочкой. Тот, охнув, открыл глаза и несколько расфокусированно глянул мимо Гарри. Постепенно взгляд его обрёл некое подобие осмысленности, и Драко в полнейшем потрясении уставился юноше в лицо.
- Поттер, - ровным и бесцветным голосом констатировал Малфой, - Очевидно, я уже умер и попал в Ад…
Гарри широко ухмыльнулся, чувствуя первый раз за много дней абсолютно искреннее желание расхохотаться. Он прекрасно осознавал, что идёт война, а перед ним лежит Упивающийся смертью, враг, которого нужно допросить, связать, в общем, стандартные действия героев-спасителей мира. Но юноша вдруг на мгновение вновь ощутил себя одиннадцатилетним мальчиком, пылко отстаивавшим благородные гриффиндорские идеалы перед наглым белобрысым хорьком и его свитой…
- Ещё и лыбится…, - простонал Малфой, - Сгинь отсюда, чтоб я тебя не видел, - и снова закрыл глаза. Гарри хмыкнул и вновь потыкал безжизненного блондина в плечо тонким концом палочки:
- На мой взгляд, Малфой, ты находишься в полном здравии. За твёрдую память и твой рассудок, правда, ручаться не могу, - резонно заметил Поттер. Драко схватился руками за голову и сел, прищурившись в ночную темноту:
- Не верь глазам своим, Поттер, - несчастным голосом посоветовал он. Гарри выпрямился, скрестив руки на груди, и, прислонившись к широкому стволу какого-то дерева молча сверлил взглядом Малфоя. Тот, тихо выругавшись сквозь зубы, чуть пошатываясь, встал на ноги. Возможно, он был просто крайне вымотан, истощён, но, что тоже вполне вероятно, к нему могли применять пыточное заклятие, и теперь неудавшийся Упивающийся пытается сбежать от своего Господина… Достойно.
Негромкий хлопок где-то за спиной заставил Гарри вздрогнуть. Молниеносно среагировав, он нырнул за ближайшие густые заросли орешника и потянул за собой Малфоя.
- Только попробуй дёрнуться в какую-либо сторону! - угрожающе прошипел Поттер, одновременно осторожно выглядывая из кустов: метрах в трёх-четырёх от их импровизированного убежища материализовался высокий, угрожающе огромный мужчина в чёрном плаще и остроконечном капюшоне. Скаля желтоватые зубы в усмешке, он сладким голосом позвал:
- Драко, Драко… Что же ты спрятался? Господин желает тебя видеть, Драко…
Стараясь соображать быстро, Гарри нахмурился: с одной стороны, разумно было бы сейчас же аппатировать, прихватив Малфоя с собой, но ведь совсем недалеко отсюда мирно спали Рон с Гермионой… Вот, чёрт! Зло сплюнув, Поттер выпрямился в полный рос, выходя из укрытия. Упивающийся тотчас же повернулся на звук. Глаза его изумлённо расширились, когда в них засветилось узнавание:
- Гарри Поттер! Какой сюрприз! - протянул удивлённо мужчина, вскидывая палочку:
- Петрификус То…
- Ступефай! - реакция Гарри была мгновенна.
Красный луч заклинания вырвался из его палочки раньше, чем противник успел что-либо предпринять, и ударил точно в грудь Упивающемуся, заставив грузное тело чуть подлететь в воздух и упасть с глухим стуком примерно метрах в четырёх от Поттера. Усмехаясь, юноша неспешно подошёл к распростёршемуся на влажной земле врагу. Задумавшись на секунду, он занёс палочку, но прежде чем слова заклятья сорвались с его губ, Упивающийся смертью внезапно пронзительно закричал и исчез, как появился - с негромким хлопком. Опешив, Поттер растерянно повернулся на каблуках к зарослям орешника, где Малфой, уже, кажется, оправившись от слабости, стоял в полный рост, насмешливо созерцая изумление бывшего сокурсника из-под полуопущенных ресниц. Направив палочку на Драко, юноша медленно приблизился, всем своим видом демонстрируя жажду новых знаний.
- Очевидно, такова твоя судьба, Поттер, - прокомментировал блондин, - Ты всегда попадаешь впросак. И на сей раз ты тоже потрясающе облажался.
Гарри подошёл вплотную, так, что конец палочки ткнулся Драко в грудь:
- Интересно, в чём же? Мне следовало умереть на месте от ужаса на радость Вольдеморту и его свите?
Ледяные серые глаза мерили его презрительным взглядом:
- На твоём месте, Поттер, я бы не старался иронизировать, а был бы уже за сотни километров отсюда.
- Объясни, почему, - ровным голосом предложил Гарри. Малфой скривил губы:
- Через пару-другую минут здесь будет около десятка Упивающихся, это доступно твоим мозгам?
- О, у Тома Реддла увеселительная прогулка? Палатки там, костерок на берегу реки? - Малфой наклонился к самому уху юноши. Гарри почувствовал, как горячее дыхание щекочет его шею, отчего волосы на затылке встали дыбом:
- Идиот. Впрочем, какое мне дело до героя всея волшебного мира?.. Лично я не собираюсь здесь задерживаться надолго…
Гарри усмехнулся краешком губ:
- Какая самоуверенность, Малфой. Ты, случаем, не забыл, что моя палочка вот-вот проткнёт тебе мантию. Ай-яй-яй, дорогая, наверное, тряпка…
Блондин по-прежнему дышал Поттеру в ухо.
- Ты спрашивал, в чём ты облажался? Правило первое, не стоит подпускать врага настолько близко к себе… - прошипел Драко. Гарри на мгновение показалось, что он ослеп: тусклый звёздный свет в мгновение померк, оставив на месте размытых очертаний ночного леса абсолютную тьму. До боли куснув губу, юноша неуклюже взмахнул рукой, уже осознавая, что этот раунд он, кажется, проиграл. Проиграл, как и тогда, в июне, на башне…
- Чао, Поттер! Может, когда-нибудь и свидимся, - прозвучал слева насмешливый голос. Вместе со вспышкой света к Гарри вернулось зрение. Впрочем, он ожидал этого: юноша почти сразу узнал заклинание мгновенной темноты - действует буквально несколько секунд, но зачастую, как, например, в данном случае, и такого короткого времени бывает вполне достаточно.
Малфой снова обставил его. Аппатировал в неизвестном направлении, унося с собой последнюю надежду понять, какого чёрта портключ привёл их именно сюда… Кажется, Малфой вовсе не шутил насчёт десятка Упивающихся… Если рассуждать логически, тот верзила уже должен был быть в полной власти Вольдеморта, следовательно, успел сообщить Тёмному Лорду о том, КОГО встретил в лесу вместо Драко…
Резко втянув в себя воздух, Поттер круто повернулся и поспешил к лагерю гриффиндорцев, отчаянно ругаясь на ходу сквозь стиснутые в ярости зубы.

***

- Джеймс… - забыв дышать, Блэк не мог оторвать потрясённого взгляда от прозрачного лица своего давно умершего друга. Тот печально усмехнулся:
- Признаться, я не рассчитывал, что увижу тебя так скоро… Впрочем, я могу и ошибаться. Со временем здесь туго. Сколько лет прошло? Десять? Двадцать?
Вздохнув, наконец, Сириус ответил, хотя голос его предательски дрожал:
- Пятнадцать…
- Вот как, значит, - Джеймс Поттер заложил руки за спину, - Как же тебя угораздило сюда попасть?.. Бродяга… - прибавил призрак с полуулыбкой.
Блэк жадно изучал черты друга, ничуть не изменившиеся с момента гибели, черты, которые он столько раз вспоминал, мечтая о мести, покуда сидел в Азкабане, черты, так схожие с обликом Гарри… Опустив взгляд, он ответил:
- Это долгая история, - Поттер сел на холодный каменный пол и напомнил, по-прежнему криво усмехаясь:
- А нам некуда торопиться.
Сириус прислонился плечом к камню арочного прохода и немного недоверчиво спросил:
- Джеймс, почему мы… почему мы в Министерстве магии?
Ответом ему послужил удивлённый взгляд, постепенно сменившийся пониманием:
- Ах, ты об этом… Просто Потусторонний мир сохраняет, как зеркало, в себе отражение места, где ты умер… ненадолго, правда. Скоро мираж рассеется.
Блэк сглотнул:
- То есть вы с Лили… видели после смерти Годрикову впадину? - Джеймс утвердительно кивнул. А потом как-то робко спросил:
- Сириус… Мой сын, Гарри… Ты позаботился о нём? Сейчас ему должно быть шестнадцать.
Блэк стиснул зубы что было силы. Потом всё же решился поднять взгляд на друга:
- Долгая история. Я, видишь ли, двенадцать лет провёл в Азкабане.
- В тюрьме?! Но почему? - голос Джеймса дрогнул от неожиданной догадки, - Ведь… А что с… Петтигрю?
- Он меня подставил. В Азкабане я кормил дементоров за предательство, тебя и Лили. И ещё за убийство толпы магглов. Питер устроил настоящий спектакль… С отрубанием собственных конечностей и истеричными воплями.
Даже несмотря на полупризрачность, лицо Поттера побледнело от гнева:
- И Дамблдор в это поверил?.. Альбус же должен был знать, кто был настоящим Хранителем Тайны!
- Я не знаю, - устало вздохнул Сириус.
- Но ты вышел из Азкабана… Тебя оправдали?
- Не вышел, Джеймс, а сбежал. Чтобы отомстить Петтигрю. Он в то время находился в Хогвартсе, в обличье крысы у одного из учеников, кстати, друга Гарри, Рона Уизли. Выжидал удобного момента, чтобы помочь своему Господину возродиться, - в последние слова буквально дрожали от презрения. Поттер судорожно вздохнул:
- Он возродился?! Но как такое может быть?
- Не знаю, Сохатый. Я понятия не имею, почему эта мразь не сдохла, а осталась бродить по земле в качестве духа. Твой сын, он в прошлом году стал участником Тримагического Турнира, по инициативе того же Вольдеморта, и сам был свидетелем процедуры воскрешения.
- Как он? - Сириус понял, что вопрос этот подразумевал под собой нечто большее, чем односложный ответ. Задумавшись на несколько мгновений, Блэк проговорил:
- Гарри сильный, он многое может выдержать, истинный гриффиндорец, впрочем, проблем с ним тоже не мало… У него надёжные друзья, они не подведут… Он похож на тебя, правда, менее самоуверенный, слишком взрослый для своего возраста.
Джеймс смотрел на Сириуса исподлобья:
- Ты хорошо его знаешь?
- Ровно настолько, насколько можно узнать человека за три года. Его воспитывали магглы, признаться, у Гарри было не слишком счастливое детство.
Глаза Джеймса Поттера блестели в полумраке. Внезапно спохватившись, Сириус спросил:
- А где Лили?
- Она там… с остальными, - Блэк насторожился:
- Что это за место?
Ответ последовал незамедлительно:
- Переход. Отправочный пункт душ, так сказать.
Сириус удивлённо воскликнул:
- Но почему вы тогда всё ещё здесь?
- Не всё ли равно, где ждать? - усмехнулся Джеймс. Блэк прищурился:
- Ждать чего? - помолчав, Поттер ответил:
- Питера Петтигрю. Пока мы с Лили не убедимся, что он мёртв и получил по заслугам за всё, что сделал с нами и нашим сыном, мы никуда не уйдём. Тем более неизвестно, что будет Там… О, смотри, ты таешь… - Джеймс дотронулся рукой до его плеча, действительно начавшего приобретать размытые контуры. Окружавшие Сириуса стены стали полупрозрачными, теряя первоначальные очертания, а посередине тёмного пространства высился слепящий столп белого цвета, вокруг которого то и дело мелькали смутные тени и исчезали, уносясь вместе со светом ввысь. Зрелище завораживало, манило, притягивало, словно магнит, и Сириус едва нашёл в себе силы отвернуться. Краем глаза он заметил, как по направлению к ним спешит молодая рыжеволосая женщина, так знакомо, правда, чуть печально улыбаясь… Вдруг Лили Поттер остановилась, как вкопанная, глядя на Блэка расширившимися от удивления глазами. Сириус перевёл взгляд на Джеймса, но тот покачал головой и поражённо прошептал:
- Бродяга, передавай привет нашему сыну… Береги его…
В темноте колеблющегося мира, озарённого белыми всполохами, Блэк ощутил чьё-то прикосновение, не призрачное, но тёплое, настоящее. Что-то холодное обвило его шею, даря неожиданно приятное ощущение реальности. Последнее, что Сириус различил прежде, чем тьма сомкнулась над его головой - блеснувшее в ярких лучах стекло и прощальный жест Джеймса, коротко пожавшего полупризрачными плечами.

Глава 2. (Часть 1) Sum Qui Sum *

Молчи, скрывайся и таи
И чувства, и мечты свои.
Пускай в полночной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи.
Любуйся ими и молчи.

Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймёт ли он, чем ты живёшь?
Мысль изречённая - есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи:
Питайся ими и молчи.

Лишь жить в себе самом умей.
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум,
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи.
Внимай их пенью и молчи…
"Silentium !" - Тютчев **

- Гарри! - взволнованная, раскрасневшаяся, взлохмаченная, Гермиона влетела в комнату, размахивая только что пришедшей почтой, - Гарри! Ты это видел?!
Юноша нехотя поднял голову, лениво глядя на подругу, так некстати отвлёкшую его от глубоких раздумий о судьбах человечества, и всего мира в целом:
- Что, Герми? Кого-то ещё убили, ранили, замучили до сумасшествия?.. - Поттер произнёс это настолько сухим и будничным тоном, что девушка вздрогнула и укоризненно стрельнула в него глазами. Потом выудила из стопки писем и газет уже вскрытое письмо и помахала им в воздухе:
- Гарри, Хогвартс решили не закрывать! Он будет работать, принимать всех желающих учеников! - юноша вновь откинулся в кресле, на похудевшем лице его изобразилась вновь глубокая задумчивость. Гермиона нахмурилась: - Ты вообще меня слышишь?
Не получив ответа, девушка присела на подлокотник, тихонько коснулась рукой его плеча и позвала:
- Гарри?..
Он посмотрел прямо в её глаза, чуть прищурившись, и ровно ответил:
- Я тебя слышал, Гермиона.
Девушка тряхнула волосами, разлохматив их ещё больше:
- Но тогда я не понимаю…
Стряхнув руку Гермионы с плеча, Гарри встал и расправил плечи, а затем резко обернулся, в зелёных глазах его загорелись злые искорки. У девушки перехватило дыхание: такого взгляда у друга она ещё не замечала никогда, за все шесть с лишним лет их дружбы…
- Скажи, а чего ты от меня ждала? Что я вскочу с радостным воплем "Ура!" и помчусь собирать вещи? Я, кажется, вполне ясно выразился в июне: в Хогвартс я не вернусь!
- Но… Как же… - девушка хватала ртом воздух, не зная, что сказать в ответ. Она, конечно, предполагала, что особой радости у Гарри это известие не вызовет, но чтоб вот так… Да, в конце предыдущего учебного года он предупреждал их с Роном, но тогда все были расстроены смертью Дамблдора, а в таком состоянии чего не скажешь…
- Гарри, я понимаю, - "Ничего я к чёрту не понимаю! Должно быть, я действительно просто много знаю, а вот сообразительностью особой не отличаюсь…" - с досадой заметила про себя Гермиона, но продолжила, - что у тебя сейчас важные дела, поиски крестражей… Но, на мой взгляд, в Хогвартсе тебе будет куда проще: там обширная библиотека, относительная безопасность, да и искать предметы Основателей следует всё же с места их создания, не так ли?
Гарри молчал. Молчал не потому, что обдумывал сказанное Гермионой, просто был захвачен собственными мыслями. Это равнодушное отношение больно ударило по натянутым нервам, и девушка, круто развернувшись на каблуках, выбежала из комнаты.
Шагая по запутанным коридорам старого поместья Блэков, Гермиона постепенно успокаивалась, чувствуя, как медленно угасает в груди огонь раздражения и обиды. Пожалуй, стоило наконец признать, что Гарри Поттер изменился, причём настолько, что им с Роном следовало учиться понимать его заново. Будто бы и не было всех этих долгих лет крепкой, доверительной дружбы, словно это не они и не с ним сражались с троллем, спасали философский камень, разгадывали секрет Тайной комнаты и готовились к Тримагическому турниру. Словно никогда не существовало Ордена Дамблдора, когда все они были связаны единой идеей...
Впрочем, не было теперь Дамблдора, не было больше тихой, спокойной (ну почти) жизни, исчез добрый и отважный Золотой Мальчик, защита и опора слабых и невиновных. Даже волшебные палочки первокурсники теперь покупают в других магазинах... Весь мир Гермионы, бережно собранный по кусочкам, будто аккуратно соединённая мозаика, такой родной и надёжный, теперь рушился на глазах. Стараясь задержать это падение, она в панике цеплялась за устоявшиеся, знакомые черты и образы, но они ускользали, точно вода меж пальцев.
Девушка была в растерянности. И ещё это письмо... Сердце отчаянно тянулось туда, к огромному старинному замку, его сумбурным переходам, сумасшедшим лестницам и призрачным старожителям, точно надеясь, что там, где прошла большая часть детства Гермионы, всё вновь обретёт ясность, возвратится на круги своя. Но умом девушка понимала, что ничего уже не будет как раньше. К тому же, оставить Гарри одного значило бы нарушить данное ему слово. Гермиона чувствовала, что они с Роном сейчас лишь мешают юноше, и не понимала, отчего он не попросит их уйти, не освободит их от обещания. Она бы не сдержала слёз, но ушла. Скрепя сердце, но отпустила бы Гарри на все четыре стороны. И она, и Рон - они были слишком далеки от всего этого: от войны, от сражений, от жестокости и напряжённого ожидания, от предательств, смертей и ударов в спину, из-за угла. Гарри отреагировал на, в сущности, первое радостное известие с момента свадьбы Билла и Флер совсем не так, как она того ожидала. Он убил последние капли надежды на хотя бы призрачную и зыбкую, но похожую на прежнюю, жизнь. Рон… Вот он-то как раз ни капли не изменился, искренне обрадовавшись письму от Магнонагалл. Наивный, жизнерадостный, надёжный… Наверное, потому Гермиона и выбрала его. На первых курсах ей казалось, что Гарри Поттер - храбрый, отчаянный, благородный - её судьба, но потом… Потом Золотой Мальчик стал меняться, и это оттолкнуло девушку. Перемены в человеке для неё были слишком пугающими в и без того изменчивой обстановке Второй Войны, именно, наверное, поэтому Гермиона потянулась к надёжному, неизменно ровному Рону Уизли. По крайней мере, с ним она была уверена хотя бы в одном - в нём самом. Есть ещё в мире вещи, которые не меняются.
Устало опустившись на ветхий диван, Гермиона осмотрелась, пытаясь понять, куда она пришла. Дом Блэков при особо пристальном рассмотрении оказался гораздо больше, чем ей показалось в прошлом году. Здесь, как и в большинстве родовых гнёзд чистокровных семей волшебников, было великое множество комнат, в том числе и скрытых от посторонних глаз тайников. Орден Феникса не использовал более этот дом под свои нужды, поскольку Гарри не позволил. Должно быть, они здорово удивились - Люпин, Тонкс, мистер и миссис Уизли, да и все остальные - когда юноша сухо и официально заявил им сразу после своего семнадцатилетия, что желает жить в этом доме, и подчеркнул: один. Как совершеннолетний полноправный владелец этого дома, он имел полное право поступить так, но всё же они были озадачены. Насколько Гермиона догадывалась, Гарри более не воспринимал Орден Феникса, ведь они не сумели уберечь Сириуса, Дамблдора, и девушка была с ним, в общем-то, согласна: эта организация разваливалась просто на глазах без сумасбродного директора Школы Волшебства и Чародейства. Ещё тогда, в июне, их троица пыталась вступить в Орден, но им отказали, очевидно, пытаясь обезопасить "детей", насколько это было возможно. Для Гарри то, что его по-прежнему не воспринимали всерьёз, после всего, что ему довелось узнать и пережить, стало последней каплей, и он выгнал их. Просто вышвырнул взашей, сопроводив свои действия парой-тройкой вежливо-официальных фраз.
Гермиона грустно усмехнулась, вспомнив, как бледный и взъерошенный Рон, сурово сжав побелевшие губы, стоял перед рыдавшей матерью и отчаянно хмурившимся отцом, твёрдо заявив, что будет сопровождать Гарри Поттера, куда бы и зачем бы тот ни пошёл.
Родители же Гермионы отпустили дочь без особых скандалов, впрочем, не зная всей правды до конца, уверенные, что там их девочку смогут защитить лучше, чем в мире магглов. Она уехала, обещав писать им письма, с пугающим осознанием, что детство закончилось, теперь уже наверняка, началась взрослая, полная смертельных опасностей, жизнь, а домой девушка и вовсе может никогда не вернуться. "Но в этом случае мне-то уж точно будет всё равно…" - заключила Гермиона, оставляя за спиной порог родного дома.
Глубоко вздохнув, девушка обнаружила, что всё ещё сжимает в руках стопку писем и газет. Отложив часть в сторону, Гермиона выбрала из общей массы бумаг "Ежедневный Пророк" и раскрыла оглавление. Перелистывая хрустящие страницы, она тихо усмехалась оригинальности статей: "Гарри Поттер - Тайное оружие Министерства Магии?", "Эксклюзивное Интервью с Министром Магии", "Расследование Убийства Альбуса Дамблдора"… Внезапно журнал задрожал в тонких пальцах девушки. Не в силах поверить заголовку, она быстро пробежалась глазами по содержанию статьи. Ошибки не было. Уронив "Пророк" на пол, Гермиона вскочила на ноги и опрометью кинулась по коридору обратно в гостиную.
С чуть помявшегося разворота бесхозно валявшегося на полу журнала хмуро, как-то по волчьи глядел исподлобья Драко Малфой с рассечённой наискось скулой, рядом с ним стояла, нахмурившись, пряча взгляд, его мать. Прыгающие буквы заголовка гласили: "Семья Бывших Упивающихся Просит Защиты у Министерства Магии".

* Я тот, кто я есть (лат)
** Молчание (лат)

***

- Не может этого быть! - категорично заявил Рон Уизли, ожесточённо размазывая масло по бутерброду, - Герми, солнышко, ну сама-то подумай: вся их семейка - Упивающиеся Смертью, папаша малфоевский вообще в Азкабане сидит. Какое Министерство, ты о чём?
Гермиона смерила юношу раздражённым взглядом:
- Рон. Ты вообще слышал, что нам на прошлой неделе рассказал Гарри? И, если слышал, то осознал?
Уизли фыркнул:
- Ну сбежать от Сама-Знаешь-Кого - это одно, а примкнуть к нашим рядам - совсем другое!
- Рон! "Просить защиты" вовсе не значит "присоединяться"!
Гарри Поттер стоял у окна, прислонившись лбом к холодному влажному стеклу, и задумчиво глядел вдаль, даже не пытаясь вмешиваться в спор этих двоих... Когда-то, кажется, очень давно, в другой жизни, подобные отношения Рона и Гермионы его несказанно раздражали, но теперь... Теперь они давали ему лишний шанс побыть наедине со своими мыслями, воспоминаниями, своей собственной болью и пустотой в сердце. Гарри начинало казаться, что никогда и не было в его жизни счастливых, беззаботных моментов, что эта давящая, тяжёлая пустота и усталость была и будет его единственно верной и неизменной спутницей вечно.
Верные, преданные друзья: как фальшиво это звучало теперь, когда, пусть и любя искренне, Поттер использовал дорогих ему людей в собственных целях… Совсем как Дамблдор.
Но попросить их уйти он уже не мог. Только не сейчас… Иначе все усилия могут оказаться напрасными. Раньше это сделать было бы проще, но Гарри упустил этот шанс, что, возможно, и к лучшему. Время покажет…
По улице спешили куда-то люди, разговаривали, смеялись, молчали, ссорились… В этот миг он, наверное, впервые в жизни позавидовал простой и незамысловатой, наивной жизни магглов, и не подозревавших ничего о магических войнах, о Пророчестве, о Вольдеморте…
Впрочем, мысли Гарри в основном занимал на данный момент Малфой. Было в этом белобрысом хорьке что-то новое, непонятное. Зачем он предупредил Поттера об опасности, настойчиво советуя убраться?
Подобранный журнал лежал на подоконнике фотографией вверх. Было отчётливо видно, что ни Малфой, ни его мать не в восторге от перспективы покровительства Министерства и, тем более, столько лет враждебного им Ордена Феникса. Гарри прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. И решительно повернулся к друзьям:
- Мы едем в Хогвартс.
Гермиона кинула на него внимательный взгляд:
- Гарри, с чего вдруг ты переменил своё решение?
Сомкнув пальцы за спиной, Поттер медленно прошёлся по комнате:
- Зная Орден Феникса, могу предположить, что Малфоя они "спрячут" от Вольдеморта именно там. Уважаемые господа волшебники не любят изменять своим привычкам, к тому же Хогвартс - действительно достаточно безопасное место для подобных целей…
У Рона отпала челюсть:
- Гарри, так ты что, ради нас поехать не хотел, а из-за этого слизняка - вот так вот запросто?! Снова собираешься бегать за ним по коридорам замка?
Гарри пожал плечами:
- А даже если и так, то что?
- А вообще-то Гарри прав, Рон, - неожиданно вмешалась Гермиона, - В конце-концов, Малфой всё это время пробыл в штабе Упивающихся и наверняка в курсе хотя бы части дел Сам-Зна… Вольдеморта, - ещё с позапрошлого года девушка отчаянно боролась со страхом перед этим именем, - Соответственно, он может быть нам полезен, как никто другой…
Поттер остановился возле стола и взял в руки такой знакомый конверт, подписанный изумрудными чернилами:
- Вот именно. И у меня есть кое-какие соображения на этот счёт, - многообещающе прибавил он, чуть слышно.

***

Драко Малфой уверенно шагал по каменной мостовой ставшего всего за несколько месяцев таким сумрачным Лютного переулка. Разумеется, назвать данное местечко только упырю пришло бы в голову радостным и раньше, просто теперь эта кривая-косая, угрожающе наполненная старыми ведьмами и нечистью улица, обрамлённая нелегальными лавочками и сомнительными магазинами, была пропитана иной, угрюмой и напряжённой, атмосферой ожидания и страха.
Эту смесь эмоций, похожую на острый запах медикаментов в маггловской операционной, Малфою не раз приходилось ощущать вокруг себя в последнее время, и наблюдая издалека, и пропуская чувства сквозь самое себя.
Чуть усмехнувшись, зло и горько, он свернул по направлению к магазину "Горбин и Бэрк", уже предвкушая выражение в мгновение ока вытягивающегося лица торговца-антиквара, его расширенные от изумления и страха глаза, заискивающую улыбку… и снова скривил губы, на сей раз с презрением.
Как же всё это мелочно и глупо… И как бессмысленно.
Казалось, это не он всего пару месяцев назад гордо демонстрировал слизеринцам устрашающую Чёрную метку на предплечье, не он желал славы и признания Тёмного Лорда…
Полукровки Тома Реддла…
Сумасшедшего выродка…
Лицо Малфоя застыло, точно скованное ледяной маской безразличия, длинные волосы хлестнули по щекам, когда он с порывистой грацией распахнул дверь лавки и нырнул внутрь, ставший в мгновение ока почти точной копией своего отца. Торговец поднял голову и дежурная улыбка его на мгновение погасла:
- М-мистер Малфой?.. - вопросительные нотки в голосе продавца позабавили Драко. Он ответил, медленно, презрительно растягивая слова:
- Проблемы со зрением? Надеюсь, слух ваш всё ещё в порядке, - придержав недолгую паузу, небрежно засунув руки в карманы брюк, блондин вальяжно прошёлся по помещению, осматривая по-хозяйски витрины, затем продолжил:
- Я прекрасно знаю, какую вещь мой отец успел вам передать до того, как его схватили ублюдки из Министерства… О, по глазам вижу, помните, - тон Драко наполнился нездоровым энтузиазмом, как у палача перед казнью, - Vita brevis***, дорогой мой, кто знает, что ждёт нас завтра, посему мне, как вы уже могли догадаться, не терпится вернуть подобную ценность в своё распоряжение как можно скорее.
Торговец покраснел, но возразил:
- Но ваш отец приказал не отдавать это никому, кроме него самого.
Малфой насмешливо приподнял бровь:
- Простите?
Мужчина упрямо повторил:
- Я не могу вернуть…
- Мне плевать, - прошипел Драко, приблизив лицо к розовощёкой физиономии антиквара, - абсолютно всё равно, что и кому вы обещали. Эта вещь - наша фамильная реликвия, я имею на неё полное и безоговорочное право!
Отодвинувшись, Малфой усмехнулся:
- Или вы полагаете, что сын Люциуса Малфоя не имеет право носить данную фамилию?..
"Чёрт подери моего папашу…"
Как ни странно, подействовало. Антиквар что-то неразборчиво пробормотал и кинулся в подсобку, кажется, в ту же секунду вылетев обратно с маленькой бархатной коробочкой внутри.
"Тупица!" - мысленно зааплодировал Драко идиотизму торговца, сомкнув пальцы на серебряном тиснении.
- Благодарю, - бросил Малфой с презрением и неспешно проследовал к выходу. Полы чёрного плаща взмыли вверх подобно гигантским крыльям, послушные внезапному порыву ветра, тонкая ладонь упрямо застегнула пуговицу на высоком воротнике, подняв шёлковые края. Задев случайно глубокий порез, прочертивший тёмную линию от уголка губ до высокой скулы, блондин поморщился, скорее не от боли, а от пока ещё свежих воспоминаний.
- Я знаю, что ты предан мне, как твой отец, Драко. Потому даю тебе последний шанс: фору в пять минут. Сумеешь их использовать - приведи свой план в действие. А коль скоро ты слаб для этого - смерть покажется тебе райским блаженством... - ледяной, высокий голос. Длинный ноготь нежно и медленно проводит черту на безупречно белой коже лица блондина.
"Ты никогда и никому не будешь предан, Малфой. Ты выберешь сильнейшую сторону, а проигравших растопчешь в прах..."
"Я предам тебя при первом же удобном случае, лишь стоит тебе дать слабину, ублюдочный полукровка. И ты это знаешь".
- Я предан Вам, мой Лорд, - смиренный взгляд раба из-под полуопущенных ресниц.
Хрупкая фигурка, метнувшаяся прямо ему в руки, едва не сбила Драко с ног. С недовольством поддержав девушку, Малфой хотел прокомментировать ситуацию со всем присущим ему красноречием, но огненные пряди волос, посыпавшиеся на плечи из под упавшего с головы капюшона, заставили его в изумлении прикусить язык:
- Уизли? - недоверчиво признал он незнакомку. Карие с зелёным глаза ошарашено глянули Драко в лицо.
- Какого чёрта ты здесь делаешь? - Джинни, опомнившись, отпрянула, издав нечто вроде недовольного фырканья в ответ. Нахмурившись, блондин изучал младшую Уизли, одетую в немного потёртую чёрную маггловскую одежду, что выглядело несколько экстравагантно, учитывая обилие помешанных на чистоте крови волшебников в Лютном переулке. Признаться, девчонка была хороша, спору нет: волосы - чистый огонь, самоуверенный взгляд хищницы, гибкое стройное тело... Поттера можно было понять. Девушка с вызовом глянула Малфою в лицо:
- Примерно то же самое могу спросить и у тебя, Упивающийся.
Губы Драко скривились в брезгливой усмешке:
- Девочка, мне откровенно плевать на твоё мнение. Из чистого уважения к твоему Летучемышному сглазу скажу: убиралась бы ты со своими маггловскими шмотками отсюда подальше, покуда не встретила кого-либо менее великодушного.
Уизли передёрнула плечами, в глазах её засветилось крайне притворное безразличие, за которым уверенно читалась... жалость?.. Заметив насмешливо-удивлённый взгляд блондина, девушка опустила глаза, бесцеремонно отпихнула Малфоя с дороги и распахнула дверь "Горбин и Бэрк".
Драко медленно натянул замшевые перчатки на свои тонкие бледные пальцы и зашагал вдаль по каменной мостовой, наперекор яростным порывам ветра. Завтра его ожидает пресловутый "Хогвартс-Экспресс", предстояло собрать вещи... Под строгим контролем Авроров. Унизительно. Впрочем, se la vie ****. За что боролись, на то и напоролись... Мать в укрытии далеко отсюда, самое примечательное, что её собственный сын не имеет права знать, где именно. Как всё в этом мире фальшиво...
Сжав яростно челюсти, Малфой аппатировал с безлюдной улицы.

*** Жизнь коротка (лат)
**** Такова жизнь (фр)

***

- Привет, Гарри! - глупое девчачье хихиканье.
Поттер медленно повернул голову на звук, озарив лицо притворной, чуть застенчивой улыбкой:
- Парвати, Лаванда... Рад встрече, вас, выходит, отпустили в школу?
- Да, - кивнула смазливой головкой брюнетка, ужас и страх Рона, - Мои родители решили, что там безопаснее... Ох, Гарри, ты больше не носишь очков? Тебе идёт! - очередной приступ визгливого смеха. Отвернувшись от девушек, Поттер скривился.
- Гарри? Здравствуй, - холодное, спокойное приветствие. Джинни Уизли стояла на платформе в сопровождении обоих родителей. Миссис Уизли угрюмо глядела на бывшего любимца исподлобья. Вздохнув, Золотой Мальчик приподнял уголки губ в приветственной улыбке и направился навстречу рыжеволосой семье, подхватив чемоданы невербальным заклятьем.
- Добрый день, миссис Уизли, мистер Уизли, Джин, - проявил воспитание Гарри, поочерёдно расшаркиваясь с каждым. Разумеется, холодность их можно было понять, но ведь не он же просил Рона идти с ним, уходить из семьи. Напротив, было бы раз в десять легче без долговязого веснушчатого школьного товарища, так преданно, так по-гриффиндорски глупо и самоотверженно следовавшего за Поттером всюду...
- Солнышко, будь осторожна, ступай в купе, мы пойдём, - нервно пробормотала Молли дочери и потянула сжавшего упрямо губы мужа за локоть, - Милый, нам пора. Гарри... удачи тебе, береги... Рона, - запинаясь, шепнула миссис Уизли. Кивнув, Поттер подхватил чемоданы Джинни, в момент присоединившиеся к его собственным.
- А ты изменился, - заметила девушка, - Где братец?
- Они в купе старост, что-то решают, - пожал Гарри плечами, - Идём? - не дожидаясь ответа, парень подхватил Джинни под руку и зашагал в сторону привычного алого паровоза. Девушка тоже изменилась за эти два месяца, не внешне, внутренне. Поттер изучающее следил за движениями подруги, поворотом её головы, выражением на лице. Что-то неуловимое, внутренняя сила, самоуверенный взгляд - это заинтриговало Гарри, подстегнув уснувшее праздное любопытство, одновременно заставив взгляд задержаться на светлой нежной коже лица, изящных ключицах, полных губах... Поймав на себе внимательный взгляд, Джинни насмешливо приподняла брови и, оглянувшись, скользнула в свободное купе. Поттер последовал за ней, водружая увесистый багаж на полку.
Лениво потянувшись, девушка потянулась раздёрнуть занавески на окне, но Гарри опередил её, поймав тонкие пальцы в свою ладонь и развернув свободной рукой Джинни за плечо к себе лицом. Наклонившись к её уху, юноша прошептал, щекоча дыханием ухо девушки:
- Как провела лето?..
Джинни кинула на него пронзительный взгляд:
- Поспокойнее тебя, Гарри. Мне интересно, что ты делаешь здесь, ты ведь не собирался возвращаться, или же я ошибаюсь?
Гарри поднёс ладонь девушки к губам и чуть насмешливо ответил:
- Может быть, я вернулся из-за тебя?..
Глаза Джинни блеснули, говоря о том, что она решила поддержать затеянную невесть для чего игру. Высвободив ладонь, девушка взъерошила и без того растрёпанные волосы Поттера. Он чуть наклонился, почти касаясь губами мочки её уха, щекоча горячим дыханием шею, потом резко притянул гибкое тело к себе и накрыл рот Джинни своим. Девушка сделала попытку отстраниться, упираясь руками в грудь парня, но вскоре оставила попытки, ответив на поцелуй.
Гарри на миг оторвался от неё, устраиваясь на сидении, но тут же настойчиво потянул Джинни за собой, усадив её к себе на колени, жадно целуя распухшие губы, мягкую кожу, покатые плечи, с какой-то яростной нежностью ощущая, как обмякло податливо тело в его объятьях...
- Эротика в моём бывшем купе, Поттер?
Джинни мгновенно вскочила на ноги, поправляя сбившуюся блузку. Гарри кинул раздосадованный взгляд на дверной проход, где стоял умудрившийся снять предусмотрительно наложенные запирающие чары, и не поверил своим глазам, впрочем, тут же справившись с изумлением, юноша вальяжно откинулся на сидении:
- Малфой, - спокойно констатировал он. Блондин усмехнулся, бесцеремонно оценив фигуру Джинни цепким взглядом:
- Ну здравствуй ещё раз, Надежда всея волшебного мира. Говорил же, что то была не последняя наша с тобою встреча. А сейчас - будь так добр, сгинь из моего купе, Золотой Мальчик, пока злой Упивающийся не применил непростительное заклятье.
Гарри лениво усмехнулся, даже не думая двинуться с места:
- С каких это пор ты приватизируешь государственную собственность, позволь узнать.
В глазах слизеринца мимолётным отблеском ледяной опасности сверкнула сталь. Лениво расправив складки на манжетах рукавов своей рубашки, Драко нарочито медленно скользнул в купе, поманив за собою багаж, тот час же умостившийся на широкой багажной полке. Расстегнув верхнюю пуговицу высокого воротника, Малфой вальяжно раскинулся на сидении прямо напротив Поттера, насмешливо глядя в приобретшие хищное выражение изумрудные глаза:
- К твоему сведению купе это занималось мною ежегодно, начиная с того самого дня, когда ты и твой рыжий дружок едва не расшиблись о барьер платформы 9 и 3/4 впервые в своей жизни. То есть почти что ab urbe condita *****, с незапамятных времён, Поттер.
Гарри изобразил на лице предельно фальшивое удивление:
- Вот как? Ну надо же, Малфой, как неудобно вышло. Что уж теперь поделаешь, придётся тебе поискать свободное место где-нибудь дальше по коридору, искренне прошу нас извинить.
Блондин изогнул бровь, расплываясь в предельно дружелюбной улыбке:
- Отчего же, Поттер… К чему так терзать себя угрызениями совести? Полагаю, мест здесь более чем предостаточно.
Джинни, прикусив губу, попятилась к выходу, отчаянно теребя ворот блузки тонкими пальцами, и Гарри даже не попытался остановить девушку. Внимание его сейчас было целиком и полностью приковано к сидящему напротив слизеринцу, с небрежным вызовом взиравшего на заклятого врага. Едва дверь купе захлопнулась, Поттер подался вперёд, в движениях его явственно читалось напряжение:
- Малфой, какого чёрта ты вообще здесь делаешь? Что бы ни писали газеты, я не верю в твоё раскаяние и искреннее желание помочь правой стороне в борьбе с Вольдемортом.
Драко усмехнулся краем рта, взгляд его на миг обжёг гриффиндорца каким-то злым, лихорадочным весельем:
- И правильно делаешь, Поттер, что не веришь. В наше время верить кому-либо вообще - непростительная ошибка. Надеюсь, ты не настолько глуп, чтобы надеяться, что я вдруг посвящу тебя в свои планы? Хотя, не удивлюсь, ежели и так. Bonos mores corrumpunt congressus mali ******.
- А ты, я вижу, неплохо знаешь латынь, - безразличным тоном прокомментировал Гарри.
- Давай начистоту, Поттер. Чего ради ты угнездился в моём купе? Тут дело не в банальной случайности, даже ты не можешь быть таким идиотом.
Гарри усмехнулся:
- Надеялся лицезреть твою физиономию как можно скорее.
Малфой чуть наклонил голову:
- Весьма польщён, - когда он поднял лицо, губы его презрительно скривились: - Другие причины, Поттер?
- Другие?.. - юноша изобразил задумчивость, - Вот тебе причина, Малфой: чего ради ты предупредил меня об опасности тогда, в лесу?
Слегка пожав плечами, слизеринец расстроенным тоном проронил:
- Сдуру ляпнул, видно, сильно головой тогда ударился, а ведь был такой шикарный шанс от тебя избавиться раз и навсегда, просто, легко и без лишних затей. Видимо, мне просто катастрофически не везёт…
Гарри в упор изучал Малфоя, цепко и внимательно отмечая про себя многочисленные метаморфозы: верный школьный недруг стал походить и манерами, и речью на своего отца. Точно чуть искажённая копия: та же ледяная маска, презрительная, кривая усмешка, надменный взгляд серо-стальных глаз… Бедную кожу покрывал лёгкий загар, на фоне которого особенно чётко выделялась прочертившая скулу тёмная ссадина, отросшие светлые пряди волос чуть непослушно, - вновь несоответствие с прошлым, - стекали на плечи. Ни следа избалованного, трусливого ребёнка, в чьих руках ходила ходуном от дрожи волшебная палочка под звёздным июньским небом. Что же такого довелось ему пережить за это лето?..
- Малфой, - устало и несколько обречённо начал Поттер, - Ты прекрасно понимаешь, что мы уже не те, что были пару месяцев назад. К чёрту этот цирк. Ты ведёшь некую игру, я это знаю. Разумеется, не в моих силах, по крайней мере сейчас, выяснить, что к чему, поскольку сейчас мне стало очевидно, что под твоими аристократическими блондинистыми кудрями всё же скрывается энное количество извилин, - тон юноши стал жёстче и резче, -Но учти, Малфой: я тебя в покое не оставлю. И на этот раз, увы, ничем не побрезгую для достижения собственных целей, - Драко выслушал этот монолог с равнодушной ухмылкой, искажавшей черты его лица, полуприкрыв глаза.
- Верно, мы не те, Поттер. Совсем не те, только вот кроме нас с тобой никто этого не знает и знать не должен. Возможно, у меня и имеется некий коварный, злобный план твоего убийства, массового насилия либо истребления грязнокровок всея Хогвартса, возможно, и нет. Единственное, что сейчас должно тебя волновать - это как сохранить золотой ореол славы доброго гриффиндорца, готового самоотверженно защищать от опасности всё, что движется. Моей же проблемой, как ты понимаешь, и по тем же причинам, но с другими целями, является сохранение своего малопривлекательного в глазах большей части школы имиджа. Дабы не увеличивать и без того великолепную психологическую нагрузку на несчастных, - Малфой презрительно фыркнул, - бедненьких, напуганных до полусмерти студентов. Есть два факультета. Ни тебя, ни меня, Поттер, не поймут, отступи мы от привычных канонов, как бы это каждому их нас в подобные времена не мешало… Так что мне тебя в Хогвартсе особенно опасаться нечего.
Гарри поразился, как спокойно звучал голос его врага, человека, всю жизнь вызывавшего у гриффиндорца лишь ненависть и презрение за малодушие и недалёкий ум. Теперь же слова его заслуживали некого уважения, по крайней мере, признания правоты.
- Предположим, - нехотя согласился юноша, - Полагаю, спектакль растянется на целый год, но с чего ты взял, что это помешает мне действовать?
Малфой блеснул глазами, впервые за этот вечер выразив явственную самодовольную насмешку, призрак из прошлой жизни:
- Если моё первое предположение пропадёт задаром благодаря уникальным переменам, произошедшим с нашим драгоценным Избранным, то у меня, конечно, есть запасной вариант. Поттер, ты, конечно, ныне порядочная сволочь, но ты продолжаешь быть потомственным гриффиндорцем, эдаким портативным передвижным сборничком всевозможных достоинств, вроде бесполезной отваги и патологической честности, это у тебя в крови, к моей вящей радости. И именно поэтому смею тебе напомнить: я спас тебе жизнь. Ты мне обязан. Врубаешься, Золотой Мальчик?
Гарри мысленно поаплодировал слизеринцу. Определённо, и ранее хорошо подвешенный язык ныне научился ранить без промаха. Впрочем, кто знает, на что сам Поттер теперь был способен? Прислушавшись к своим эмоциям, юноша не отметил особых позывов выплачивать долг ублюдочному хорьку, но возражать не стал, лишь откинулся на сидении, повернув лицо к окну, всем своим видом демонстрируя, что разговор окончен.
Малфой удовлетворённо хмыкнул, покосился на пейзаж за окном, пожав плечами, вытащил из багажа некую книгу в толстом кожаном переплёте с серебряным теснением и погрузился в чтение. Даже если бы Гарри и заинтересовал старый фолиант, находящийся у слизеринца в руках, он вряд ли бы смог прочитать название - в отличие от Малфоя его знания латыни ограничивались исключительно словами, встречавшимися в заклятьях.
Под мерный стук колёс, созерцая проплывающие за окном поля и леса, слушая тихое шуршание перелистывающихся страниц, было просто замечательно отдаться с головой в философствования и размышления, долгие часы в дороге пролетали незаметно и стремительно. Периодически поднимая голову, Гарри замечал, как быстро увеличивается количество прочитанных Малфоем страниц. Он читал своеобразно, не замечая ничего вокруг, с холодным и скучным выражением бледного лица, лишь периодически серые глаза тускло вспыхивали, от недоумения или энтузиазма, и гасли вновь. Когда слизеринец что-либо не понимал, он хмурился от недовольства и чуть прикусывал нижнюю губу, становясь удивительно похожим на Гермиону в момент выполнения домашнего задания. Поттера так и подмывало как-либо прокомментировать всё происходящее, чтобы нарушить установившуюся мирную, непривычно спокойную, если учесть, кто именно находился сейчас в купе, атмосферу, но рассудок противился этому, приказывая не упускать ни одного шанса выведать в дальнейшем информацию о крестражах.
"Я просто поисковая машина, настроенная на нахождение этих дьявольских предметов, Избранный, орудие правой стороны, а по сути - никто. Как только Вольдеморт будет убит, всё закончится. Я стану не нужен никому из этих ублюдков, впрочем, некоторое время я буду легендой, героем. А потом… Потом моя слава потухнет, как догоревшая свеча, на смену мне придут другие. Мерзко. Даже друзья мои от меня отвернулись бы, узнай они, каков я на самом деле, без всех этих гриффиндорских приукрас…"
Юноша проглотил горечь безысходности и вновь отвернулся к окну, стремясь загнать пессимистичные настроения поглубже внутрь.
Полусонная атмосфера была прервана осторожным стуком в дверь. На пороге купе показалась субтильная фигурка Гермионы, облачённой в школьную мантию со значком старосты на груди, предметом её вечной гордости. Широко улыбаясь, девушка громко возвестила:
- Гарри, мы тебя просто обыскались. Поезд скоро подъезжает, куча народу хотят тебя увидеть, Колин Криви искренне надеется попасть в квиддичную команду, представляешь? - она сделала шаг в сторону друга, но тот час же резко остановилась, расширившимися глазами глядя на Малфоя, не замеченного ею прежде. Слизеринец аккуратно отложил книгу в сторону и привычным, растягивающим слова тоном заметил:
- Что ж, в этом случае нам будет куда проще выиграть у вас, если Поттер решит набирать в команду подобных придурков…
Лицо Гермионы вспыхнуло, изменяясь от удивлённого, потрясенного до рассерженного и почти что испуганного. Она недоумённо переводила взгляд с Гарри на Малфоя, растянувшегося на противоположном сидении, весь вид её говорил о том, что ей недоступно, что эти двое делают в одном помещении и почему ещё не поубивали друг друга. Слизеринец саркастично нахмурился:
- Могла бы, Грейнджер, и поздороваться. Или вас, магглов, манерам не учат вообще? Живёте, аки скот, пожрать, поспать, и так бесконечно?
- Малфой, довольно, - голос Гарри был почти что спокоен, но глаза блеснули хищно-зелёным. Блондин приподнял бровь, изобразив на тонком лице изумление:
- Поттер! Я, право, уже успел позабыть о твоём присутствии. С какой стати я вдруг должен молчать?
- С той стати, что иначе ни косметическое заклятье, ни банальная маггловская пластическая операция тебя уже не спасут.
- Ох, ударишь меня, Потти? Или применишь какое-либо заклятье? Как там бишь оно звучало тогда, у Миртл… Сектусерта? Сектумсерпа? Что ж ты струсил, не довёл дело до конца-то? - издевательски участливо поинтересовался Малфой. Гарри сжал челюсти, ощущая привычную волну ярости и раздражения:
- Заткнись, ублюдок слизеринский, - блондин почти что восторженно захлопал глазами:
- О! Пошло в ход грубое, совсем неизящное хамство! Нет в тебе аристократизма, Золотой Мальчик, se la vie.
- Зато в тебе его предостаточно, просто распирает тебя этим изяществом вперемешку с аристократичным свинством и грациозной подлостью, Малфой, - съязвила Гермиона, положив Гарри руку на плечо. Юноша раздражённо стряхнул пальцы девушки и отрывисто скомандовал:
- Поезд почти приехал. Пойдём, - не глядя больше в сторону слизеринца, Поттер подхватил свой багаж, резко распахнул дверь купе и вылетел прочь, едва не задев краем мантии усмехавшегося на своей полке Малфоя.

***** с незапамятных времён (лат)
****** Плохие связи портят хорошие нравы (лат)

Глава 2. (Часть 2)

Замок встретил их неприветливо, угрюмо и несколько настороженно, будто недоверчиво, холодно возвышаясь над озером, воды которого, словно бы обречённо, с усилием, отражали болезненно яркий и живописный закат, окрасивший массивные стены из серо-кирпичного в бешено алый, оставив на несколько мгновений ощущение бушующих языков пламени, внезапно объявших камень… Странно, как заходящее солнце может преобразить такую знакомую, почти что наизусть выученную реальность, тихий, похожий на стон шелест деревьев, отчаянное буйство красок, слегка подёрнутых пылью, на грани уходящего в небытие лета. Оконные стёкла лениво сверкали, ослепляя в первые мгновения, будто плавясь под напором огненных лучей в этом бесконечном празднике гибнущего тепла. На безысходно яркий, отчаянно прекрасный небосклон будто выплеснулась раскалённая лава затухающего вулкана, в последнем порыве своего земного бытия празднующего грядущую вечную ночь.
Восхищённые небывалым зрелищем, затаив дыхания, юные волшебники горящими неподдельным восхищением глазами созерцали западный горизонт, разливавший алое сияние по доброй половине тёмных озёрных вод.
Гарри стоял рядом с Гермионой у Хогвартских ворот, в сущности, следить за порядком на входе в замок вовсе не входило в его обязанности, ведь старостой он не был, напротив, ему полагалось сейчас находиться в замке, по всем правилам безопасности и нормам поведения, но никто из преподавателей не пытался препятствовать нарушению школьного порядка. Он был Избранным. И не они ему, но он был им необходим, как бы ни противились господа волшебники, им всё-таки придётся смириться с этим фактом… Рано или поздно.
"Но лучше рано, - усмехнулся гриффиндорец, - ради их же блага".
Неподалёку расположился на правах слизеринского старосты Малфой, выглядевший поразительно странно и даже неправильно без прежнего своего окружения: Крэбб и Гойл, дети Упивающихся Смертью, во многом зависящие от своих родителей, не смели даже приблизиться к высокому блондину, одиноко возвышавшегося в толпе немногочисленных первокурсников.
- Любопытно, что Малфоя ожидает в Хогвартсе… - протянула задумчиво Гермиона, - Фактически, он предатель, вряд ли слизеринцы примут его с распростёртыми объятьями, как думаешь, Гарри?
Юноша усмехнулся:
- С чего бы тебя вдруг заботила судьба хорька? Хотя, впрочем, скажу тебе: если его прибьют в его родимых подземельях ночью тёмной, я особенно против не буду. Даже веночек на похороны принесу.
Гермиона неопределённо пожала плечами, сердито нахмурившись, высматривая в толпе шапку рыжих волос:
- Где же Рон, вечно он куда-нибудь запропастится… Тоже мне, староста. Да ему за самим собой не уследить как следует, не понимаю, почему его вот уже второй год назначают на эту должность!
Гарри вполуха слушал сетования подруги, рассеянно прислонившись к холодному камню кладки. Он снова был в Хогвартсе, опять видел это озеро, этот замок, этих людей, всё было так обманчиво привычно и знакомо, что юноше на мгновение, как только они сошли с поезда, показалось, будто бы он по-прежнему бескорыстный и мягкосердечный гриффиндорец, ставящий нужды остального мира выше своих собственных. Горькое разочарование истины пришло в лодке, во время обыкновенной переправы через озеро, когда над водою разлился огромным кровавым потоком свет лучей заходящего солнца, заставивший вспомнить все потери, заново пережить болезненные моменты вины и страха.
- Гарри, - мягкий, знакомый голос заставил юношу удивлённо обернуться: позади, прямо у них за спиной, стоял Ремус Люпин. Гермиона нервно переступила с ноги на ногу:
- М-мистер Люпин… Добрый вечер, - должно быть, девушке не давали покоя обстоятельства их последней встречи этим летом. Взгляд светловолосого оборотня, устремлённый на Гарри, был привычно задумчив, впрочем, в усталом блеске зрачков читалось ещё что-то… Упрёк? Укор?
- Гермиона, - кивнул Ремус девушке, - Гарри, как поживаешь?

Глава 3. Место, где нас нет.

"А за горами, за морями, далеко,
Где люди не видят, и Боги не верят…"
("Дракон", Хелависа)

Луч утреннего солнца скользнул по алым шторам, чуть приоткрывшим стрельчатое окно, и двинулся дальше, вдоль по каменной стене, по тяжёлому пологу, пуховой подушке и прочертил, наконец, золотистую линию на бледной коже лица черноволосого юноши, тут же упрямо и недовольно сжавшего губы. Распахнув зелёные, потемневшие от сна глаза, Гарри Поттер моментально сел и машинально протянул руку к прикроватной тумбочке, где обыкновенно лежали его очки. Впрочем, осознав тут же, что в этом более не нуждается, юноша досадливо поморщился, в который уже раз раздражённо отметив ещё одну привычку, от коей не в силах избавиться.
Легко спрыгнув с кровати, Гарри подошёл к окну и задумчиво оглядел окрестности замка, тщательно прислушиваясь к самому себе. Новое утро старой жизни… Надо же, только начало дня, а он уже чувствует такую неимоверную усталость. Нужно с этим бороться, наверное…
Гарри задумчиво провёл пальцами по непослушным волосам, оглядываясь назад, на крепко спящих однокурсников. Их спальня не опустела вовсе, к вящему удивлению юноши, приехали многие с седьмого ныне курса: Дин Томас, Симус Финниган, Невилл Лонгботтом, Рон Уизли. Все четверо школьных товарища мирно посапывали под плотными бархатными пологами, почти как раньше, словно всё оставалось таким, каким было прежде… Гарри тряхнул головой, упрямо отгоняя прочь настойчивые воспоминания прошлых лет. Бессмысленно думать о том, чего вернуть невозможно. Не будет больше старого безумного мудреца-директора, его долгих напутствий ученикам. Вчерашний ужин в Большом Зале прошёл до невозможности тихо и печально, обыкновенно шумные студенты машинально приглушали звонкие юношеские голоса и давили в зародыше рождавшийся в груди смех, настолько неестественным казалось эхо веселья, колокольчиком разливавшееся в серых стенах замка. Минута траурного молчания в память о директоре и погибшем летом профессоре Флитвике только усугубила дело: многие, в основном женская половина студентов, не закончив ужина, не выдержав давящей на психику обстановки, покидали Большой Зал, отправляясь в свои гостиные.
Не будет более и Снейпа, ненавистного преподавателя, грозы всех гриффиндорцев, проклятой чёрной летучей мыши слизеринских подземелий. Отвращение Гарри к зельеделу не стало меньше со временем, но несколько притупилось, обнаружив под собой огромное количество вопросов, вынужденных оставаться без должных ответов. Что-то во всей этой истории не давало юноше покоя, но что конкретно, понять пока ему не удалось.
Положение усложнял ещё и тот факт, что вся школа условно раскололась на два оппозиционных лагеря - детей либо сторонников Упивающихся, официально пока сохранявших нейтралитет, и Орден Феникса во главе с МакГонагалл, принявшей на себя так же обязанности директора Хогвартса. Впрочем, негласно сложилась ещё одна, пусть небольшая, сторона в этой баталии - "лагерь Поттера", как пошутила за ужином Гермиона, состоявший, в основном, из бывших членов Отряда Дамблдора. Хотя их было не так уж и много, всего несколько человек, такое положение вещей, очевидно, беспокоило Орденцев, судя по неопределённым, отнюдь не дружелюбным взглядам МакГонагалл и встревоженным - профессора Люпина. Немудрено, авторитет Ордена Феникса достаточно сильно упал в глазах магического общества после смерти прежнего главы и некоторых событий этого лета, а Гарри Поттер, Надежда, Золотой Мальчик, откровенно игнорировал сию организацию вместе с Министерством магии. Гарри запомнился суровый взгляд и сухой, потрясённый тон Невилла, когда он нашёл родовое Имение Блэков в июле после убийства Упивающимися его бабушки, самого близкого человека, заменившего ему мать и отца. "Я больше никому не верю, Гарри. Не знаю, чем занят Орден, но я понял, что они нам не защита. Хочу, чтобы ты знал - если кто и против твоих действий, то только не я. Ты правильно сделал, что выгнал их из своего дома…"
Были ещё слова, от совсем других людей, которых Поттер и не помнил, и видел-то в школе всего пару раз: хаффлпаффцев и рэйвенкловцев, гриффиндорцев с других курсов и даже пары слизеринцев, были письма, прорывавшие магический заслон. И просьбы. "Ты ведь знаешь, как произносить запрещённые Министерством проклятья?.."
Гарри прислонился лбом к холодному стеклу.
- Знаю… - прошептал он в пустоту, - Знаю, Невилл.
Пожалуй, Минерва МакГонагалл беспокоилась не зря. Молодое поколение волшебников явно отвергало их методы, приводившие к гибели такого огромного количества магов, зачастую, не приносившей практически никакой пользы и ни на шаг не приближавшее победы. Вести о Пророчестве невесть каким образом просочились в прессу, и теперь уже никто не верил в возможность смерти Вольдеморта без участия Золотого Мальчика. Сейчас же, после вечера в гриффиндорской гостиной, когда около десяти испуганных и грустных ребят подошли к Поттеру с расспросами и просьбами, идея возрождения ОД, высказанная друзьями летом, уже не казалась Гарри такой уж безумной. В конце-концов, это всё, чем он может помочь этим людям, возможно, зная чуть больше, чем сейчас, они сумеют избежать гибели?.. Всё, чем может "защитить" их Орден - советом сидеть дома и не совершать опрометчивых поступков, что, увы, как уже было не раз доказано на практике, имеет очень маленький коэффициент действенности.
Смерти… Много, отвратительно много смертей…
- Чёрт бы подрал эту войну! - не выдержав обуревавших его эмоций, Гарри с силой ударил кулаком по широкому подоконнику, содрав костяшки пальцев в кровь.
- Ты чего, с ума сошёл? - сонное бормотание и взъерошенная рыжая голова, материализовавшаяся из полога за спиной, вернули юношу к реальности, - Утро же, Гарри, я, между прочим, планировал таки выспаться… Ого, ты со стенкой повздорил? Ступай теперь к мадам Помфри, - с укоризной округлил глаза Рон, спуская босые пятки на пол. Растерянно осмотрев разбитый кулак, Гарри пожал плечами:
- Перебьюсь, - вытерев кровь не слишком чистым платком, юноша заметил, - Если уж на то пошло, вам всем давно пора проснуться.
- Нет, ну ты точно псих… - простонал Рон, откидываясь обратно на подушки, - У нас после завтрака "окно", так что вполне реальной для меня перспективой было не вылезать отсюда по крайней мере ещё полчаса.
Гарри равнодушно проговорил, натягивая рабочую мантию на плечи:
- Ты как знаешь, лично я планировал зайти в Библиотеку перед началом занятий.
Рон возмущённо фыркнул, зарываясь носом в одеяло:
- Ты превращаешься в Гермиону, друг, это невозможно! Двоих крайне умных людей я просто не вынесу! В поместье всё свободное время торчал в библиотеке, и здесь начинается та же самая история? - хитро прищурив синие, цвета летнего неба, глаза, юноша продолжил: - Может, всё-таки покажешься мадам Помфри, а?
- Ха-ха… - без особого энтузиазма отозвался Поттер, - Очень смешно, Рон. Если тебе не приспичило вылезти из тёплой постели и составить мне за завтраком компанию, я, пожалуй, пойду. Дел, знаешь ли, немало.
- Деловой! - хмыкнул Рон, опуская полог, - Ну топай-топай давай… А я ещё посплю, пожалуй, - зевнув и пробормотав ещё что-то, парень скрылся за тяжёлой плотной тканью. В противоположном углу завозился Невилл, очевидно, потревоженный шумом, и Гарри, плюнув на упорно отказывавшиеся покоряться воле расчёски волосы, спешно покинул помещение, не горя особым желанием в очередной раз отвечать на вопросы окружающих о своём состоянии, своих планах, и вообще обо всём, что касалось, так или иначе, его собственной жизни… Самоанализа и без постороннего вмешательства юноше хватило за эти месяцы с лихвой.
Завтрак прошёл на удивление спокойно и обыкновенно, траурная красно-чёрная лента была сдвинута ниже над преподавательским столом и не так бросалась в глаза при входе в Большой Зал, народу тоже было не слишком много, несмотря на наступившие смутные времена, общественная тяга к долгому здоровому сну никак не стала меньше. Сухо кивнув бросившей на него очередной подозрительный взгляд МакГонагалл, Гарри мягким шагом проследовал за гриффиндорский обеденный стол, пестривший тарелками с банальной яичницей. Сонные немногочисленные студенты вяло ковырялись в предложенном завтраке вилками, осмотревшись, юноша отметил отсутствие за слизеринским столом Малфоя, впрочем, ещё со вчерашнего вечера державшегося особняком, что было вовсе неудивительно: более, чем обычно школа эта была ему враждебна, даже верные прихвостни теперь отвернулись от предавшего их родителей бывшего теперь Упивающегося. Растерянно гадая, прибили ли блондина родимые однокурсники, или же пока нет и он просто мирно почивает в своей спальне, Гарри подхватил кусок бекона и направился вдаль по коридорам, по направлению к обширной Библиотеке замка, содержащей, по подсчётам юноши, больше книг, чем во всей Англии сразу. Потребности в чтении ветхих фолиантов он не испытывал никогда, но необходимость знаний для того, чтобы просто уметь противостоять даже простейшим боевым заклятьям обнаружила себя практически сразу, при первой же стычке с Упивающимися Смертью в июне, когда друзьям еле удалось унести ноги. Пара месяцев самообучения, признаться, дала Гарри куда больше, чем шесть лет изучения Заклинаний и Защиты от Тёмных Сил под контролем преподавателей Хогвартса вместе со всем классом. В древних сборниках проклятий, в старинных изданиях учебных пособий, в случайных рукописях, иногда попадавшихся под руку, гриффиндорцу удавалось узнавать такие вещи, которые ему ранее и не снились. Сотни полезных, хотя и опасных заклятий обнаруживались на загибах пожелтевших от времени страниц, сотни способов отклонить проклятье без использования контрзаклятья либо при неимении оного удалось юноше выучить за прошедшее лето.
Перед отъездом из замка в июне, Гарри забрал из Выручай-комнаты книгу "Принца", при пристальном изучении в ней обнаружилось ещё несколько мудрёных заклинаний, вербальных и невербальных, которые юноша не преминул испробовать при первом же удобном случае. Единственное, что не давало Поттеру покоя, это тот факт, что юноша до сих пор не умел использовать два непростительных заклятья из трёх. И если "Круциатос" просто выходил у него ниже среднего, то "Авада Кедавра" не являлась даже бледным призраком убийственного проклятья Вольдеморта. Должно быть, существовало здесь что-то, чего Гарри не знал, но выяснить этого, несмотря на все усилия, юноше так и не удалось. Впрочем, даже учитывая его очерствевшую душу, следовало заметить, что Поттер не убил за лето ни одного человека. Пытать - да, причинять страдания - без проблем, но предметом его волнений по-прежнему оставался вопрос, сумеет ли он, сохранив при этом рассудок, хладнокровно убить, пускай злейшего, ненавистного врага, ставшего виной всему, что происходило на данный момент, и что произошло гораздо раньше, но всё же живого, пусть имевшего внутри всего лишь одну седьмую часть души, но всё-таки человека.
В Библиотеке было, как и ожидал Гарри, пустынно, мадам Пинс угрюмо глянула на посетителя из-под густых бровей, пробурчав что-то о бездельниках, не знающих, чем себя занять с утра пораньше. Её вечно недовольное худое лицо омрачилось ещё сильнее, когда юноша протянул ей список требовавшихся книг и попросил разрешения "погулять между стеллажами. Тяжело вздохнув, будто устав после нелёгкого рабочего дня, женщина раздражённо проворчала:
- Гуляй, но если я увижу хоть одну порванную страницу, хоть один испорченный корешок, будешь иметь дело с Филчем, - продолжая бормотать что-то себе под нос, она удалилась в глубь Библиотеки, сжимая в цепких пальцах список. Усмехнувшись, Гарри засунул руки в карманы брюк и неспешно зашагал вдоль бесконечных полок, заставленных книгами, изредка останавливаясь, чтобы рассмотреть ту или иную обложку ветхих томов поближе. Спокойная, пыльная атмосфера библиотек стала для юноши привычной и почти родной, как чулан Дурслей, где ему довелось провести большую часть своего детства. Это успокаивало, заставляло забыть о насущных проблемах и неприятностях, среди такого количества книг царила особая, на любителя, конечно, атмосфера, даже время, казалось, текло тут иначе. Раньше Гарри не удосуживался этого заметить, ему было удивительно, отчего мадам Пинс так настойчиво требовала тишины от групп учеников, приходивших сюда заниматься. Просто Библиотека - особый мир, не терпящий спешки, громких, резких звуков. Гарри готов был поклясться, что, если ты понимаешь и принимаешь эту атмосферу, стараешься ей соответствовать, нужные книги сами плывут в руки, не заставляя часами напряжённо слоняться в упрямых и, подчас, абсолютно бесполезных поисках. Впрочем, он раньше много чего не замечал и не понимал…
Остановившись у очередной полки, юноша удивлённо приподнял брови, всматриваясь в пыльный корешок толстой книги. Протянув руку, он вытащил из общей массы заинтересовавший его ветхий фолиант, одновременно бережно смахнув с переплёта пыль. На обложке тёмно-алой кожи был золотом вытеснен грифон, мифическое создание, крылатый лев, раскрывший пасть в грозном рыке. Символ их факультета, название "Гриффиндорец" напрямую было связано не только с великим Основателем, но и этим созданием, олицетворявшим отвагу и благородство. Странно, что такая ценная книга находилась не в запретной секции, а здесь, на всеобщем обозрении. Раскрыв форзац книги, юноша кивнул своим мыслям - эта книга не представляла особой ценности, несмотря на дорогое оформление, она была всего лишь дубликатом, даже простым сборником выписок из оригинала. Очевидно, научный труд какого-то волшебника, трудящегося много лет назад в аспирантуре в Хогвартсе. Бегло просмотрев содержание, Гарри пришёл к выводу, что извлечь пользу из сумбурных заметок и комментариев ему не удастся, хотя в историческом конспекте книга могла бы быть весьма полезной, впрочем, что показалось гриффиндорцу куда более занимательным - судя по этим сбивчивым запискам, оригинал должен был быть связан с самим Годриком, одним из Основателей Школы. Поттер мысленно присвистнул, представив, сколько нового, точнее, старого, запрещённого и опасного, а так же исторически важного может содержать настолько древняя вещь. "А хранится оригинал там, куда мне доступа нет", - с раздражением отметил Гарри, заталкивая книгу в сумку. Задумчиво взъерошив волосы, гриффиндорец прикинул, сколько времени он уже проторчал в Библиотеке. По его подсчётам, около получаса до начала занятий остаться должно было, следовательно…
Быстро осмотревшись и убедившись, что вокруг нет никого, кто мог бы представлять угрозу, Гарри достал из-за пазухи аккуратно сложенную мантию-невидимку и, ещё раз оглядевшись по сторонам, ловко натянул её на себя, накинул на голову капюшон и бесшумно двинулся к входу в Запретную секцию. Терять время не стоило, хотя бы потому, что охрана Хогвартса в ночное время была усилена как минимум вдвое, да и откладывать на завтра то, что элементарно можно и нужно было сделать сегодня, Поттер не видел причин.
Окон в этой части Библиотеки не наблюдалось, факелы горели очень тускло, Гарри прекрасно отдавал себе отчёт, что в первый раз может и не найти нужной книги, да и не отыщет он её скорее всего, учитывая количество похожих по виду и объёму фолиантов на бесчисленном множестве массивных полок. Ещё с первого курса юноша подметил, что Запретная секция Хогвартской библиотеки была едва ли не больше основной, что легко объяснялось всё тем же банальным желанием преподавателей "защитить" студентов от опасности.
Никем не замеченный, Гарри мягко ступал по каменному полу, внимательно вглядываясь в пыльные корешки толстых книг. Пожалуй, всё же стоило вернуться сюда ночью, тогда будет больше времени, а сейчас…
- Мистер Поттер! - вздрогнув, юноша оглянулся на дверь, - Мистер Поттер, где вы? Я нашла всё, что вы попросили, за исключением… Да где этот мальчишка?..
Сердитое ворчание библиотекаря эхом разнеслось по залу, многократно отражаясь от каменных стен, разбиваясь в бесчисленных нишах на осколки, бесконечно дробясь о мутные стёкла и, наконец, смолкло. Переведя дух, Гарри осторожно прокрался к выходу, где ловким движением откинул с головы капюшон, осматриваясь.
- Поттер, - констатировал голос за спиной, - Нарушаем школьные порядки, как всегда?
Стянув мантию-невидимку, юноша усмехнулся, аккуратно сворачивая тонкую ткань:
- Надо же, Малфой, ты самообразованием решил заняться? Похвально… А в чём дело? Любимый декан не сможет нас более выгораживать и завышать оценки?
Сидевший в ветхом кресле с толстой книгой в белых пальцах, слизеринец вернул Поттеру презрительную улыбку:
- Полагаю, ты здесь с этой же целью? Признаться, видеть любимца всего Хогвартса в Библиотеке - это настоящий шок. Что, твоя любимая грязнокровка заразна?
- Вот вы где, мистер Поттер! - к ним, смешно переваливаясь и чуть прихрамывая, спешила мадам Пинс, нежно прижимавшая к груди огромную кипу старых книг. Гарри нахмурился, делая нервный шаг навстречу женщине:
- Спасибо.
- Здесь всё, что вы просили: "История Основателей", "Запрещённые проклятья восемнадцатого века"…
- Спасибо большое, - бесцеремонно отбирая книги у мадам Пинс, процедил гриффиндорец сквозь зубы. Фыркнув, женщина неохотно разжала пальцы и, пробормотав что-то вроде "чтобы всё вернул в целости и сохранности", удалилась в глубь Библиотеки. Поймав внимательный взгляд серых глаз, юноша скривил губы и, перехватив свой груз поудобнее, решительно зашагал к выходу из зала.

***
"…Годрик Гриффиндор являлся одним из величайших волшебников современности, сравниться с ним по магической мощи и таланту мог лишь один маг, его друг и соратник Салазар Слизерин. Сейчас мы можем с уверенностью сказать, что причиной…"
- Мистер Поттер, может быть, вы скажете нам, что это за растение и почему оно так важно для колдомедиков? - гневный тон профессора Спраут вывел Гарри из состояния глубокой задумчивости. Захлопнув книгу, он изобразил на лице крайнюю степень внимания:
- Да, мэм?
Женщина побелела от возмущения:
- Может быть, вам это неинтересно, мистер Поттер? Тогда попрошу вас покинуть класс!
Гарри равнодушно осмотрел незамысловатый стебелёк с обилием белых бутонов, брошенный перед ним на парту. Гермиона за спиной преподавателя взволнованно пыталась что-то сказать другу одними губами, Рон, развалившийся на стуле рядом с Поттером выпрямился и напряжённо переводил взгляд с Гарри на профессора Спраут.
- Просто я знаю свойства этого растения, профессор, - спокойно пожал плечами юноша. Женщина скептически приподняла брови:
- Вот как? Может быть, расскажете об этом классу вместо меня?
Гарри равнодушно кивнул, поднимаясь со своего места:
- Почему бы нет, профессор, - повернувшись к однокурсникам лицом, Поттер окинул взглядом разинувших рты Дина и Симуса, криво усмехавшегося на задней парте Малфоя, перешёптывающихся девиц и бесстрастным голосом сообщил, поднимая хрупкий цветок повыше:
- Вот это - Achillea millefolium, обыкновенный маггловский тысячелистник. Простецы не знают и половины его свойств, потому считают этот цветок бесполезным сорняком, хотя некоторые, в сущности, используют его листья по назначению, для быстрого заживления глубоких ран, но сие явление в маггловском мире не слишком распространено, - Гарри скривил губы, - Люди не любят "нетрадиционную медицину". А зря. Этот цветок способен остановить заражение крови и прекратить кровотечение и нагноение. Помимо целебных свойств, у тысячелистника имеются и другие. Так Achillea millefolium используется в приворотных амулетах и зельях, поскольку он может сделать мужа и жену счастливыми на семь лет, потом, если процедуру не повторить, действие его прекращается. Если носить амулет с тысячелистником, это оградит вас от отрицательной энергии. Если выпить настой тысячелистника перед тем, как начинать гадание, это увеличит способность сверхчувственного восприятия, - обернувшись, Гарри вопросительно посмотрел на преподавателя, - Достаточно, мэм?
- Кхм, - во взгляде профессора Спраут читалось смущение вперемешку с потрясением, - Пожалуй да, Поттер. Садитесь. Итак, класс, продолжим…
Невозмутимо подождав, пока женщина отвлечётся от его персоны, Гарри вновь раскрыл книгу, к чтению которой он приступил в начале урока.
"…таких неординарных способностей двух Основателей являлся их природный дар связи с так называемыми Источниками Силы. Разумеется, искусственные и естественные источники есть у каждого волшебника, начиная с годовалого возраста. В данном случае имеются ввиду особо мощные энергетические "доноры", найти ключ к которым дано далеко не каждому. Ранее…"
- Гарри, - потрясённый шёпот Рона не позволил юноше дочитать предложение. Раздражённо захлопнув книгу, Поттер внимательно поглядел на друга:
- Что?
- Откуда ты всё это знаешь… Ну, про растения, - Гарри фыркнул:
- Рон, не будь таким наивным. Чем я, по-твоему, занимаюсь в библиотеке? Целебные травы мы должны были изучать детально лишь в этом году, а нам подобные знания могут ой как пригодиться!
Уизли моргнул, от удивления синие глаза потемнели:
- Но у нас же есть Гермиона, она всё это знает…
Гарри устало откинулся на спинку стула:
- Никто не вечен Рон, да и вообще - Гермионы может и не оказаться рядом в нужный момент, что тогда? Уповать на помощь небес?
- Вы, конечно, заработали десять баллов для Гриффиндора, мистер Поттер, но это не даёт вам права заниматься посторонними делами и вести светские беседы на моих уроках! - возмущённый голос профессора Спраут заставил Рона захлопнуть рот и уставиться в учебник, - А вам, мистер Уизли, вообще-то стоило бы больше внимания уделять моему предмету, сомневаюсь, что ваши знания Травологии дотягивают до того, что известно вашему другу.
Уши Рона покраснели от смущения, за их спиной что-то недовольно проворчала Гермиона, явно потрясённая происшедшим на уроке. Две слизеринки довольно захихикали, смех их, донёсшийся с задних парт, вызвал у Гарри ещё один всплеск раздражения. Проводив преподавателя взглядом, юноша тряхнул головой, растрепав и без того находившиеся в беспорядке волосы ещё больше, и предпринял очередную попытку вчитаться в содержание книги, лежавшей перед ним вместо учебника по Травологии.
"…в годы своей молодости, Салазар Слизерин был увлечён Тёмными Искусствами, что, несомненно, сыграло определённую роль в его отношениях с остальными Основателями. Существует мнение, что Гриффиндор и Слизерин в юном возрасте были практически неразлучны, но крепкая дружба начала рушится сразу после создания знаменитого Хогвартса. Причинами разногласий официально считаются магглорождённые волшебники. Годрик не имел ничего против их присутствия в Школе, полагая, что талантливым стоит давать шанс независимо от их происхождения. Слизерин придерживался иной точки зрения. Всей душой ненавидя магглов, он в то же время начинает работу над собственным экспериментом. Идёт война, Первая Магическая, война с нечистью, пользуясь этим, Салазар изобретает способ получить практически бессмертие (ведь философский камень в то время ещё не был открыт, см. главу 7). Крестражи…"
Прикусив губу, Гарри вцепился в переплёт книги так, что побелели костяшки. Первая удача за всё лето… С усилием расслабившись, юноша откинулся на стуле, устало прикрыв глаза, слушая монотонное объяснение профессора Спраут за спиной, едва ли улавливая его суть.

Над головой прозрачным горным хрусталём светилось небо, такое чистое и светлое, что больно было смотреть. Удивлённо моргнув, Сириус сделал попытку сесть, но тело отчего-то слушалось отвратительно плохо, будто его всего пару минут назад провернули через мясорубку, а затем неумело слепили жалкую копию человеческого создания. Плюнув на неудобную позу и попытки её сменить, анимаг снова лёг, точнее сказать, упал, больно ударившись затылком о землю.
По его скромным подсчётам, сейчас ему полагалось быть исключительно мёртвым, по крайней мере, это не противоречило бы элементарной логике. Цепочка "смерть-загробный мир-пикник чёрт знает где", на открытом воздухе, среди помахивающих зелёной листвой деревьев, не укладывался в голове.
Упрямо вцепившись в некий пенёк, неосмотрительно оказавшийся поблизости, Сириус всё же принял подобие вертикального положения, смахнул упавшую на глаза прядь чёрных волос и покрутил головой, осматривая окрестности.
Милая зелёная травка и обилие цветочков, это, должно быть, лесная поляна, подобную теорию настойчиво подтверждали ещё и окружавшие это жизнерадостное пространство деревья, плотным и тёмным кольцом обступившие анимага со всех сторон.
Прямо под носом Сириуса тлели, покрывшись мягкой пеленой серого пепла, угли в аккуратном костровище, из чего мужчина сделал обнадёживающий вывод, что он здесь, по крайней мере, не один. Пошарив в кармане мантии, анимаг с облегчением нащупал свою волшебную палочку, похоже, ничуть не пострадавшую от путешествия в Потусторонний мир и обратно:
- Инсендио! - угли вспыхнули и загорелись ровным пламенем, Сириус придвинулся к костру поближе, ловя холодными пальцами язычки огня. Повод для размышлений. И не один.
"Интересно, куда это меня занесло?" - несмотря на холодную дрожь во всём теле, выдававшую пережитое недавно потрясение, Сириус сохранил способность удивляться и испытывать любопытство. Если это загробный мир, в чём анимаг сильно сомневался, то почему он так подозрительно реален, и что означали слова Джеймса Поттера, когда…
Сириус нахмурился, прокручивая в голове события последних часов. Как раз это самое "когда" и составило маленький, но весьма ощутимый провал в памяти, не позволявший слепить две части, прошлое и настоящее, в единое целое.
Заметив, как на земле что-то блеснуло, отразив своей поверхностью золотистый луч солнца, Сириус наклонился и извлёк неизвестный предмет из мягкой травы под ногами. На ладони его лежали осколки стекла, точнее… Анимаг, заинтересованно облизнув губы, поднёс стекляшки поближе к глазам. С изумлением и внезапно вспыхнувшей где-то в глубине сознания тревогой, Сириус осознал, что держит в руках разбитый Хроноворот.
Признаться, вещица, должно быть, была весьма дорогой и необычной, даже сейчас, в непригодном для непосредственного использования виде, миниатюрные песочные часы поражали изяществом резьбы и красотой тонкой золотой паутинки, обвивавшейся вокруг треснувшего стекла, в лучах яркого света искрившейся так, точно она была соткана из золота огней, а вовсе не скована мастерски ювелиром из драгоценного металла.
Прочертив пальцем линию, по которой треснуло стекло Хроноворота, Сириус прикусил губу в задумчивости.
Дымчатая сфера, беспокойно клубившаяся внутри стеклянной полости, всё ещё хранившей форму благодаря золотой оправе, то темнела, становясь сердито-серой, словно грозовое небо, то снова превращалась в полупрозрачный туман. Создавалось впечатление, что Хроноворот оказался разбит не вследствие обыкновенной неосторожности. Стекло дало трещину по причине чудовищно большого давления на стенки сосуда изнутри, словно на артефакт легла единовременно огромная нагрузка…
От размышлений анимага отвлёк осторожный шорох где-то сзади, чужеродный в мерном плеске изумрудной листвы. Уронив Хроноворот на траву, Сириус перехватил волшебную палочку покрепче и вскочил на ноги, поворачиваясь лицом к предполагаемому источнику опасности. Напряжённо вглядываясь в густые заросли орешника, мужчина ощутил, как напряжение минувших и текущих событий, смешиваясь с раздражением непонимания, сдавливает грудь неприятным тугим обручем. Впрочем, ожидание закончило своё тягучее шествие достаточно быстро, упругие ветви раздвинулись, пропуская вперёд худощавую мужскую фигуру, облачённую в тёмную мантию.
- Палочку можешь опустить, Блэк, - в усталом голосе прозвучала тонкая насмешливая нотка.
Сириус недоверчиво разглядывал юношу, остановившегося в напряжённой позе напротив него. Этот молодой человек был ему поразительно знаком, будто образ давно минувших лет на миг проступил откуда-то из глубины сознания, но в то же время анимаг видел его впервые в своей жизни. Юноша стоял, расправив плечи и выпрямив спину, упрямо вздёрнутый подбородок и до болезненности бледная кожа выдавали в незнакомце волшебника "чистых" кровей, однако в глазах явственно читался блеск потухшей стали, словно бы прощальная настойчивость уже давшего трещину клинка. Этот взгляд дождливого неба, говоривший о кардинальном внутреннем разладе и неясной потерянности, заставил Сириуса отвести глаза в сторону, прервав эту бессловесную дуэль. И всё же догадка, загнанной птицей забившаяся в сознании, упала с приоткрытых губ тяжёлым камнем звука:
- Малфой? - кривоватая усмешка послужила своего рода молчаливым подтверждением правильности высказанного предположения.
- Да, определённо, с этим нужно что-то делать. Наши характерные семейные черты чересчур легко узнаваемы всегда и везде, при любых обстоятельствах, - проронил блондин, кажется, без особого энтузиазма. Смерив потрёпанного и взъерошенного анимага равнодушным взглядом, он резонно заметил:
- И всё же... опустил бы ты палочку. Я, видишь ли, начинаю немного... хм, нервничать, находясь под прицелом.
Сириус расплылся в широкой ухмылке, гримасой исказившей худое лицо:
- С чего бы? Мне разве не следует просто прибить тебя не сходя с этого места, щенок? - Малфой не произнёс ни слова, только как-то изнурённо прикрыл глаза, прежде чем совершить почти неуловимое движение:
- Экспеллиармус, - констатировал он, вскинув ладонь и, спустя какие-то доли секунды, сомкнул пальцы на древке палочки Блэка, - От шелудивого пса слышу, - заключил юноша.
Сириус смерил блондина внимательным взглядом и поинтересовался, почти не высказывая ни жестом, ни интонацией удивления крайней степени:
- Беспалочковая магия? - Малфой отрицательно качнул головой, указывая на широкое бревно, пересекавшее тёмной чертой часть поляны. Анимаг, блеснув тёмными глазами, послушно сел, вальяжно вытянув ноги. Блондин усмехнулся уголками губ и устроился рядом:
- Не совсем. Зелье, временно усиливающее магический потенциал. Позволяет, проще говоря, с положительным результатом произносить достаточно простые заклинания без использования волшебной палочки, что может быть весьма полезным.
- Ясно, - Сириус замолчал, уставившись задумчиво на плывущие по небу серые облака. Малфой приподнял бровь:
- Тебя разве не интересует, какого чёрта ты, угодив под завесу Потустороннего мира, всё ещё находишься в полном здравии?
Анимаг пожал плечами, с молчаливым вниманием переведя изучающий взгляд на собеседника, будто надеясь посредством внешнего анализа понять, что у того на уме. Этот юноша был, кажется, немного старше Гарри, года на три, возможно, на четыре, но было в его облике что-то суровое и предельно усталое, будто каждый прожитый им год мог бы приравниваться как минимум к пяти, а сталь глаз блестела тускло, полуприкрытая дымкой безразличия. Драко Малфой был удивительно похож на собственного отца, однако, в чертах его присутствовало нечто материнское, неизменно их смягчая. Нарцисса Блэк была истинной слизеринкой, но, отличаясь почти болезненным чувством семейного долга, скользкая красавица раздражала категоричного Сириуса мародёрских времён чуть менее остальных, внушая, скорее, жалость, нежели ненависть. Впоследствии никто так и не сумел понять, отчего именно она так скоро оказалась связанной узами брака с одним из самых невыносимых волшебников своего факультета, впрочем, чистота крови во все времена в подобных кругах ценилась выше всяких прочих ценностей и качеств.
Потому сложно было сказать, чего следовало ожидать от бледнолицего юноши, с лёгкой усмешкой, от которой по телу шёл жутковатый озноб, сейчас спокойно расположившегося напротив Сириуса. К тому же... имелась здесь некоторая нестыковка, изрядно мешавшая объективному восприятию происходящего.
- Какой сейчас год? - невпопад весьма требовательно осведомился анимаг. Блондин, очевидно, разгадал скрытую в вопросе тревогу правильно. Тусклое небо в глазах его на короткое мгновение обнажило отголосок некого веселья:
- Ты мёртв два с лишним года, Блэк, - сообщил он таким тоном, будто говорил о погоде на ближайшие дни. Сириус проглотил вставший в горле вязкий комок, затруднявший дыхание, и хрипло спросил:
- Мёртв?
Малфой, казалось, окончательно развеселился:
- О, да. Впрочем, это довольно-таки долгая история...
- Но почему я тогда не... Чёрт, здесь я каким образом? - с раздражением бросил мужчина, ощутив внезапную жажду: во рту пересохло до горечи.
- А вот и интерес. Что ж, скажем так, мне пришлось вытаскивать покойника с того света.
- Спас меня? - с недоверием уточнил Сириус, тщетно стараясь рассмотреть сквозь каменную маску бледного лица хотя бы призрак насмешки или самодовольства, - Но Джеймс утверждал, что оттуда ещё никто не выбирался.
- Поттер? - Малфой побледнел ещё сильнее, превратившись в безжизненное мраморное изваяние, - Да, Поттеры имеют обыкновение тонуть в собственных заблуждениях...
Впрочем, игрой неясных эмоций на тонком лице анимагу долго любоваться не пришлось: блондин моментально взял себя в руки и весьма резко ответил на поставленный вопрос:
- Значит, мы стали первопроходцами.
Сириус неопределённо качнул головой, вновь отворачиваясь. Разговор, как и следовало того ожидать, не клеился вовсе, потому изучение окрестностей представлялось на тот момент наиболее радужной перспективой, но любопытство, вполне объяснимо заскребшееся острыми коготками по натянутым нервам, вынудило мужчину сквозь зубы процедить беспокоивший его вопрос:
- Где мы сейчас находимся?
В ответ Малфой странно глянул немного в сторону и, наклонившись, поднял блеснувшие под стать глазам останки Хроноворота. Вздохнув, он ровно проговорил:
- В этом-то и заключается основная проблема.
- Поясни, - произнесённая юношей фраза Сириуса не вдохновила совершенно. Малфой скривил тонкие губы:
- Мы в будущем, как бы ирреально это не звучало.
Сириус зачарованно следил за причудливой игрой солнечных лучей на стеклянной поверхности сломанных песочных часов, под прицелом холодного взгляда отмечая, как капля за каплей тает молочная дымка времени внутри Хроноворота.

***
Факелы светили тускло и несмело, словно боясь нарушить тягучий покой ночных коридоров, погружённый в звенящий полумрак. Изредка где-то вдалеке раздавался тихий шорох или неясный стон. Но каждый, кто хоть немного был осведомлён о том, что представляет собой Хогвартс, знал, что подобное спокойствие коридоров и залов было обманчиво, ночной замок в это время жил собственной жизнью, кардинально отличной от своего дневного существования. Бледный диск луны, вознесшейся над каменными башнями, заливал в стрельчатые своды громоздких оконных рам потоки мертвенно-серебряных лучей, сливавшихся с проплывавшими из темноты в темноту полупрозрачными призраками, мерцавшими загадочно и странно, отдавая холодом иных миров.
Смутная фигура осторожно скользила вдоль противоположной стены, цепляясь за ниши, утекая вдаль коридора вместе с причудливой игрой теней. Упавший широкий капюшон на мгновение обнажил блеснувшую в свете немногочисленных ламп белую прядь, но тут же был оправлен владельцем, рискнувшим осмотреться и прислушаться к витавшим в окружающем сыроватом воздухе звукам.
Драко Малфой, не обращая ни малейшего внимания на отчаянно колотившееся в груди сердце, медленно ступал по равнодушному камню полов. Издалека его самого легко было не заметить: подобно хамелеону, он то мерцал призрачной бледностью, то словно бы растворялся, превращаясь в скользящую тень на резной кладке стен.
Всё спокойно. Шаг, другой, - осторожная проба узких ступенек, змеевидной спиралью уносящихся далеко вверх, туда, где темнота была практически осязаема, - и юноша уже слился с мраком Северной Башни. Сейчас ему важно было оставаться никем не замеченным, слишком высока была цена обнаружения. Он небрежно сбросил на ступени плащ, затруднявший движения.
Отчаянно огромные звёзды удивлённо мерцали на чёрном небосклоне, созерцая лёгкого белокурого ангела, устремившего ввысь напряжённый взгляд расплавленного серебра. Миг - и иллюзия рассеялась, обнаружив в загадочном лунном свете простого смертного. Звёзды, разочарованно вздохнув, медленно скрыли сияющие лики за тусклой пеленой облаков.
Драко был поглощён ожиданием. Вся сущность его, каждая клеточка тела находилась в напряжении, заставляя неотрывно подмечать малейшее движение воздуха, самое незаметное колебание листьев на ветру. Менее получаса назад раскалённый металл фамильного перстня внезапно обжёг белую кожу руки. Это могло означать только одно: его ждут здесь. Данный способ сообщения нередко использовался его отцом в прежние годы, мало кто знал, что с этой стороны замка магический заслон был слабее всего, равно как и надзор, что позволяло элементарно передать нечто запрещённое, что могло не пройти обыкновенной проверки. Беспокойство, точно острая игла, неприятно колола виски: каким образом его отец сумел воспользоваться заколдованным кольцом в Азкабане? Вполне логичные выводы Драко настойчиво старался опровергнуть самому себе, слишком сильно это всё могло бы усложнить и без того непростую ситуацию…
Слабый шорох крыльев, больно ударив по натянутым до предела нервам, заставил Малфоя вздрогнуть: небольшая птица кружила над башней, медленно снижаясь широкими кругами.
"Как символично", - слабо усмехнулся Драко, когда чёрный филин больно сжал грубыми когтями его тонкую руку. Птица, освобождённая от своей ноши - маленького конверта, украшенного массивной сургучной печатью, тихо ухнула, прежде чем взмыть зловещей тенью в ночное небо. Чуть дрогнувшие пальцы юноши смяли письмо: старинный фамильный вензель ещё хранил тепло, что говорило о недавнем времени его отправления.
Малфой проглотил холодный страх, застрявший в горле удушливым комом и затруднявший дыхание: "Неужели отец где-то неподалёку, в окрестностях чёртова замка?" - мысль потрясла его своей абсурдностью и, одновременно с тем, логичностью. - "Да не может этого быть, он в Азкабане, и точка! Наверняка просто нашёл способ… способ связаться…"
Драко облизнул пересохшие губы и прошептал уже вслух:
- Или улизнуть.
Липкий озноб нежно провёл коготками по позвоночнику сверху вниз. Неискоренимый страх и раболепие перед отцом заставило юношу совершить много поступков, за которые ему впоследствии приходилось расплачиваться вдвойне, зато Люциус всегда оставался доволен, направляя сына по собственным стопам. Старший Малфой со всей присущей ему жестокостью стремился слепить из подрастающего мальчика точное подобие самого себя, немилосердно истребляя в ребёнке "посторонние" черты. Драко обожал отца, преклоняясь перед ним, будто перед неким божеством, спустившимся с небес на землю, стремясь во всём ему угодить, малодушно сжимаясь в жалкий комок при мысли о том, что будет, если он разочарует Люциуса. Любовь до безумия и панический ужас были всегда причудливым сплетением эмоций, которые мальчик испытывал к отцу…
…Теперь Драко ненавидел и презирал своего кумира с той же силой, ничуть не меньше проклиная себя за неистребимую слабость. Отец разочаровал его, предал всё то, что годами вбивал в сына, оказавшись скользким и жалким ублюдком, пресмыкающимся у ног сумасшедшего полукровки.
Страх и ненависть, презрение и горечь оглушили Малфоя. Сжав побелевшие губы и зажмурившись, юноша, дрожа, сделал бездумный шаг назад. Наткнувшись спиной на прохладу стены, он обессилено сполз на пол.
"- Смотри, Драко, розы!
Маленький растрёпанный ангел смеётся в сияющее лицо матери, с восторгом прижимающей колючие стебли к груди, зарываясь тонкими чертами в полураскрывшиеся бутоны. Прохожие, улыбаясь, оглядываются на счастливую чету, а залитый ярким солнечным светом парк оглашается серебристым колокольчиком женского смеха.
Но пятилетний малыш уже не глядит восторженно на мать, зрачки светлых, цвета утреннего неба, глаз расширяются, заполняя всю радужку.
- Я разрешал вам ходить сюда, Нарцисса? - ровный и бесцветный голос заставляет съёжиться обоих. Молодая женщина испуганно роняет букет на землю и порывисто вскакивает на ноги, отшатываясь от хмурого мужа, чьи черты буквально протравлены жгучим льдом.
Мальчик порывается поднять цветы, жалея гибнущую попусту красоту, но отец жёстко вырывает стебли из нежных ладошек малыша и, бросив розы себе под ноги, почти нежно касается их палочкой. Белые лепестки, постепенно съёживаясь, начинают вянуть, иссыхая, превращаются в почерневший гербарий. Из глубоких порезов на бледной детской коже сочится, падая рубинами на малахит травы, кровь, и беззвучные слёзы ручьями текут по бескровному личику ребёнка.
- Ты плачешь?! - в холодном голосе явственно звучит гнев. - Драко! Малфои не плачут!
Звон оплеухи и женский вздох режут воздух. Отец ставит маленького сына на ноги и добавляет:
- Никогда, - слова его сочатся ласковым ядом…"
Драко безжизненно провёл ладонью левой руки по лицу, в правом кулаке по-прежнему сжимая письмо. Нарастающая боль в груди неожиданно сменилась злостью, обращённой на самого себя за непростительную слабость. Сердито распахнув глаза, Малфой твёрдо поднялся на ноги и шагнул по направлению к выходу. Абсолютно внезапно резкий голос, усиленный заклятьем, пронзил ночную тишину:
- Нарушение в Северной Башне! Внимание дежурным, кто-то находится на северной смотровой площадке!
Оцепенев, юноша бесстрастно отметил, что уровень безопасности школы заметно возрос с прошлого года. Резко выдохнув, Малфой вдруг осознал, чем может грозить ему эта ночная прогулка. В отчаянной попытке сбежать, он рванулся к лестнице, моля про себя всех известных ему богов о том, чтобы проход всё ещё оставался свободен от прытких защитников невиновных и слабых, когда чья-то цепкая хватка сдавила грудь, отшвырнув его к дальней нише. Драко дёрнулся изо всех сил, стремясь ослабить руки, державшие его с такой силой, но вдруг расслышал неясный шёпот, даже, скорее, шипение:
- Придурок, не дёргайся и заткнись, иначе выдашь нас обоих. Лично мне от этого места кое-то нужно, потому не могу я вот так бездарно его покинуть…
Блондин ощутил, как волосы на затылке сделали попытку встать дыбом, когда шелест мягкой ткани и дымка, опустившаяся на глаза, возвестили, что его укрыли мантией-невидимкой. Цепкие пальцы с силой сжали плечо, пресекая движения, а другая рука перехватила горло, исключая возможность издавать внятные звуки.
В то же мгновение на лестнице раздались голоса и топот нескольких пар ног, предупреждая о близости дежуривших на этаже волшебников. В распахнувшуюся дверь влетели несколько человек, силуэты их отчётливо выделялись гротескно-чёрными пятнами на фоне звёздного неба.
- Люмос, - прозвучало многократно заклинание, заставив Малфоя прищуриться от болезненно яркого света, ударившего в привыкшие к темноте глаза. Спустя пару минут озадаченного поиска, молодая волшебница, недовольно тряхнув чёрными волосами, объявила:
- Ребят, по-моему, никого здесь нет, да и не было, вероятнее всего…
- Да уж, Макгонагалл вечно бьёт тревогу попусту, - проворчал мужской баритон. Кто-то предложил, отчаянно зевая:
- Пойдёмте отсюда, завтра перепроверим охранные заклятья, а сейчас у меня лично есть ещё полтора часа до заступления на дежурство…
Когда недовольные голоса и шаги затихли, чуть отдаваясь эхом где-то у подножия лестницы, железная хватка ослабла, и Драко смог, наконец, наполнить лёгкие воздухом.
- Какого дьявола, Малфой?!
Блондин резко обернулся на знакомый голос, прозвучавший совсем близко, над самым ухом, и схлестнулся взглядом с горящим изумрудным огнём:
- Поттер! - слизеринец в шоке отшатнулся, но, взяв себя в руки довольно быстро, тут же прибавил:
- Чёрт, ты, похоже, задался целью меня прикончить!
Гриффиндорец отделился от стены, изучая врага в упор:
- А вот мне сейчас почему-то показалось, что я спас твою шкуру, - задумчиво пожаловался Поттер, на мгновение картинно поднимая взгляд к небесам. - Боги тому свидетели.
- Полагаю, вопрос "Зачем?" будет весьма логичен с моей стороны, Золотой Мальчик, - хмыкнул Драко, потирая шею. Поттер скривил губы:
- Я был тебе должен, помнишь? Или на подобные вещи Упивающемуся обращать внимание не полагается?
- Хм… - Малфой заинтересованно склонил голову. - Хочешь сказать, что следил за мной, дабы не пропустить торжественный момент, когда я во что-нибудь эдакое влипну?
Поттер медленно подошёл к краю смотровой площадки и задумчиво посмотрел вниз:
- Давно это было… - пробормотал он в пространство, обращаясь к самому себе, затем обернулся:
- Ты, Малфой, слишком высокого о себе мнения. Если бы мне не понадобилось… В общем, если бы я, скажем так, не проходил мимо, ты бы сейчас чувствовал себя куда менее комфортно и свободно.
Драко расплылся в широкой ухмылке:
- Да неужели? Поттер, - протянул он. - Поттер, неужто ты действительно полагаешь, что меня посадили бы в Азкабан за ночную прогулку по замку?
Гарри неприятно сверкнул глазами:
- Ну-ка, ну-ка, Драко, - юноша едва сдержал внезапную дрожь, настолько ядовито прозвучало его имя из уст гриффиндорца. - Что у нас там в правой ручке?..
Драко рефлексивно сжал пальцы на письме ещё сильнее. Сейчас, застыв под звёздным сентябрьским небом, он неожиданно для себя осознал, насколько Поттер изменился с момента их последней встречи. И это пугало. Брюнет был опасен по-настоящему…
Злое пламя в глазах Гарри, пробиравшее до костей, вдруг погасло, сменившись тусклой безысходностью:
- Я вернул долг, Малфой, - хрипло проговорил он, повышая голос. - Я тебе больше ничего не должен, помни об этом.
Развернувшись и на ходу набрасывая мантию-невидимку на плечи, Поттер зашагал к дверному проёму. В шаге от лестницы он обернулся:
- Твой плащ.
Рефлексы ловца, выработанные за шесть лет игры в квиддитч, позволили одеревеневшим пальцам без особого труда сомкнуться на подброшенной в воздух мантии. Быстрый взгляд серых глаз, тут же стрелой метнувшийся вслед гриффиндорцу, утонул в уже опустевшем мраке узкого лестничного прохода.
Жалобный хруст бумаги, смявшейся сильнее в ладони, заставил юношу опомниться и, наконец, сдвинуться с места. Рывком сорвав с конверта тяжёлую фамильную печать, Малфой буквально вытряхнул аккуратно сложенный пергамент и дрогнувшими пальцами развернул его, подставив яркому лунному свету.
Чувствуя, как лёд скользит по его жилам, превращая некогда горячую кровь в бесполезную застывшую субстанцию, слизеринец вчитывался в темневшие на белизне листа немногочисленные строки:

"Bonjoure, Драко!
Что ж, расставание наше не было продолжительным, скоро мы с тобой увидимся вновь.
Что может быть трогательнее такой долгожданной встречи отца и сына, не правда ли?
Adiu".

Сайт создан в системе uCoz