Название: ПВП

 

Автор: E-light (E-light@mail.ru)
Рейтинг: R
Пейринг: Драко/Гарри
Жанр: pwp

 

Часть 1. Продолжаем мучить Драко Малфоя.

 

Хлопки аппараций раздались грохотом пистолетных выстрелов. Давным-давно у Драко был такой маггловский пистолетик, подаренный кем-то из гостей отца, и он еще помнил отдачу, похожую на сильный толчок в напряженное плечо.

Он вздрогнул, когда к нему шагнул аврор с зелеными, как у кошки, глазами. В лицо ему сунули пергамент, синевший трупными пятнами министерских печатей.

- Потомственный маг Драко Малфой, согласно распоряжению Аврорского отдела, подписанного министром Уизли, в вашем доме будет произведен обыск. Потрудитесь блокировать действие всех охранных заклятий, или это будем вынуждены сделать мы.

Драко обомлело смотрел на Гарри Поттера, заученной скороговоркой зачитывавшему ему его права.

 

Я искала тебя

Ночами долгими,

Искала тебя

Дворами темными,

В журналах, в кино,

Среди друзей,

В день, когда нашла,

С ума сошла…

 

Ах, хорёчек мой сероглазый… Как глазки-то распахнулись, в них можно утонуть, как в озере в ненастный день…

Знал бы ты, чего мне стоило застукать Гойла с запрещенными компонентами. И как долго мне пришлось угрожать ему, чтобы он подставил тебя. Принес сюда и попросил спрятать на некоторое время.

Я боялся, что ты откажешься, – ты всегда был осторожен. Но ты, видно, вспомнил, что отец сидит в Азкабане в соседней камере со старшим Гойлом, – зря, зря.

А вот сейчас мы пройдем наверх и в каминной трубе, слишком широкой, чтобы быть просто дымоходом, найдем ма-а-а-аленький сверточек. Мелкий и ничтожный, как твоя душонка, но такой важный. Мне за это дадут повышение. Или не дадут.

Все зависит от тебя. Сладенький…

 

Ты совсем как во сне,

Совсем как в альбомах,

Где я рисовала тебя

Гуашью…

 

На подгибающихся ногах вверх по лестнице. Почему не в подвал? Они всегда ищут сначала в подвале! Мерлин, спаси и сохрани.

Наверху Поттер быстро распределяет силы. Двоих направляет в библиотеку, одного – в спальню Нарциссы (слава Моргане, она сейчас в Париже), одного – в кабинет отца, еще троих – по прочим помещениям. Сам же он уверенно направляется в спальню Драко, даже не оборачиваясь на хозяина, словно зная, что тот пойдет за ним. И Драко идет. А что ему остается?

- Закрой дверь, - бросает Поттер, проходя через всю комнату к каминной трубе. И последняя слабая надежда – а может, не знает, может, совпадение – гаснет пламенем свечи на ветру.

И все же Драко не может оторвать глаз от сильной и небрежной руки, легко отодвигающей нужный камень – третий сверху, ничем не отличающийся от других.

- Постой, - хриплым голосом говорит он. Только трупа представителя закона, погибшего при исполнении, ему и не хватало. – Здесь…

- Что у тебя здесь? – насмешливо оглядывается Поттер. – Запретные заклятья в придачу к запретным зельям?

 

Будут меня искать в погонах,

Даже друзья забудут имя,

Двери приличные закроют…

Что мне косые эти взгляды,

Я вне закона…

 

Дрожишь, сладенький? Правильно дрожишь… У тебя тут Тарантула стоит, но и я не дурак – антидот-то зачем? Просовываю руку в отверстие, ее слегка покалывает: ядовитый туман пытается проникнуть сквозь поры. И у него получается: нет таких перчаток, что выдержали бы эту диффузию. Да только в крови уже действуют защитные антитела.

Сверточек извлекается на божий свет, и Малфой, и так бледный, становится белее чистого, свежевыпавшего снега. Как ему это идет!

- Ну-с, мистер Малфой, три года Азкабана вам уже обеспечены, - голосом бодреньким и официальным. Пусть испугается… Ломаться потом меньше будет.

- Это… это не мое.

- Здрасти, а кто ж вам такое принес? Санта Клаус, пока под елку спускался, из мешка выронил?

- Мне это и вправду принесли. Один… один человек.

- По фамилии Гойл? А знаете, он ведь уже подписал признание. И вам рекомендую: выторгуете себе полгодика за добровольность. Суд скостит.

- Какое признание? Поттер, о чем ты?

- АВРОР Поттер. О чем ВЫ. Не забывайте, мистер Малфой, о своем положении. Вы у нас практически раскрытый глава тайного подполья недобитых Упивающихся.

- Неправда! – ух, ты, не нравится, когда несправедливые обвинения обрушиваются именно на тебя? Ты ж слизеринец. Новость для вас, подумаешь. Воюем вашим же оружием – ничего более.

Подхожу к изящному ореховому столику, больше приличествующему девице, а не молодому пусть и аристократу и беру в руки фотографию. Люциус Малфой во цвете лет – уж поверь мне, сейчас в Азкабане гонору у него заметно поубавилось.

- Поставь на место, - шипит маленькая змейка, глаза горят, как угли, – не смей трогать…

- И что будет? – усмехаюсь, проводя ладонью по стеклу. Затем быстро ломаю рамку и вытаскиваю глянцевый прямоугольник.

- Отдай! – достойный отпрыск своего отца бросается ко мне… и со всего размаха летит на кровать. Широкую кровать с мягкими подушками, сложенными горкой. Тоже мне, принцесса на горошине.

- Ты чего-то, друг мой, не понимаешь… - медленно произношу я, наслаждаясь смесью удивления и ярости в его глазах.

- Я тебе не друг!

- Заткнись и слушай. Сейчас я позову своих коллег и мы составим акт изъятия запрещенных компонентов, обнаруженных в твоем доме. Я не забуду упомянуть и о заклятье. Будет суд. И ты загремишь в Азкабан – лет на десять, если повезет. Если же повезет мне, я пришью сюда еще и твоего отца. Канал связи, налаженный между нынешним лидером УпСов и волей, тайные организации Темных Магов по всей Британии… Сенсация для прессы. И гарантированный Поцелуй для Люциуса Малфоя.

- Чего ты хочешь?

 

Хочешь? И я убью тебя

Только оставлю фотки твои,

После куплю за франки очки,

Видеть никто не будет глаза.

Больно не будет, обещаю,

Но ты передавай приветы!

Звони чаще с неба про погоду…

 

Как он смеет? Как смеет трогать его! Он засадил его в Азкабан, а теперь берет своими грязными руками и…

- Поставь на место! Не смей трогать…

- И что будет? – Мерлин, какая отвратительная усмешка.

Рамка гнется под сильными пальцами, сухой треск болью отдается в ушах. Большой палец глумливо проводит по лицу отца,   на глянцевой поверхности потом обязательно останется смазанный отпечаток.

- Отдай!!!

Аааааа… Кровать пружинит, принимая в свои мягкие объятия. Несколько секунд виден только расшитый серебром полог, который затем заслоняется неумолимо спокойным лицом. И больше всего Драко пугает именно спокойствие. Если б он был хотя бы разгневан… Papa всегда говорил, что легче всего найти уязвимое место у человека, обуреваемого сильными эмоциями. Будь то страх, злость или любовь.

А равнодушных ничем не проймешь. Их невозможно понять и впоследствии использовать это понимание как оружие.

- Ты чего-то, друг мой, не понимаешь…

Колено придавливает бедро Драко – сильно, до боли, и у него испуганно вырывается:

- Я тебе не друг! – но локти уже зажаты сильными руками, а глаза оценивающе скользят по бессильно изгибающемуся в отчаянном порыве к свободе телу. Драко краснеет под этим взглядом. Мужчина не должен смотреть так на другого мужчину!

Голос Поттера резкий и жестокий, а смысл слов просто ужасен. Азкабан… Мерлин, за что? Что ему от него надо???

Колено между тем смещается к паху Драко и поглаживает там легкими круговыми движениями. Не настойчиво, о нет, но умело.

- Чего ты хочешь???

- А вот теперь ты заговорил разумно. Что ж, я могу закрыть глаза на этот раз. Повернись.

- Что ты собираешься делать? – зеленые глаза глядят холодно, безо всякой жалости. Неужели он собирается… собирается…

- Посмотреть на твою задницу. Стоит она моего карьерного роста или нет. Сначала надо оценить, - Поттер кривит полные губы и внезапно резко выпускает Малфоя из захвата.

Он ждет.

Чувствуя, что кровь прилила к обычно бледным щекам, пылая, словно костер в ноябрьский день, Драко медленно поворачивается спиной к Поттеру.

Тот приподнимает робу и Драко благодарит Мерлина за то, что сегодня одел под низ брюки. Но благодарность эта мимолетна.

- Снимай штаны, - опять этот спокойный голос, уверенный в повиновении своим приказам.

Драко сцепляет зубы, руки сами собой сжимаются в кулаки. Видимо, почувствовав сопротивление, голос ехидно добавляет:

- Поцелуйчик! Твой papa так соскучился по ласкам. Надеюсь, ему будет приятно…

Драко рвет застежку и резким движением спускает брюки вниз, застывая в покорной неподвижности. Хоть он не видит лицо Поттера, все равно закрывает глаза. Две горькие капли против воли скатываются на подушку. Какой стыд, какой позор.

- Какой ты… - шепчет сзади него охрипший голос. – Нежный…

На обнаженную кожу ложатся теплые руки и Драко вздрагивает…

 

Ты белый и светлый,

Я – я теплая, темная,

Ты плачешь, не видит никто,

А я – я комкаю стекла, дура.

Ты так откровенно любишь,

Я – я так безнадежно попала,

Мы – мы шепчем друг другу секреты,

Мы все понимаем, и только этого мало.

Анечка

Просила снять маечки,

Анечка…

 

Беленький, нежненький… Такой, каким и должен быть. Каким представлялся в мечтах сотни раз. Руки с непроизвольной нежностью скользят по гладкой, атласной коже. Блондин вздрагивает и зарывается в подушку; приходится напоминать себе, что пока еще рано.

- Можешь одеваться, - он удивленно оборачивается, глаза мокрые. – Я тебя беру.

Губы презрительно вздрагивают:

- Я уж думал, ты собираешься сделать это прямо сейчас.

- Сейчас? Нет… Сейчас мы пойдем и спустимся вниз. А потом ты придешь ко мне. Вечером, как и полагается блуднице. «Ежели в гости блудница к тебе соберется явиться, - прежде помешкает знатно, хоть звал ты ее многократно»…

- Вот уж не знал, что ты имеешь представление о вагантах, - Драко в два движения натягивает штаны и оправляет робу.

Только два пятна, горящие на его щеках, говорят о том, что здесь что-то происходило – нечто, выбивающееся из рамок приличия. Молодой аристократ встает с постели и смотрит так, будто хочет прожечь во мне дырку. Не выйдет, дорогой. Волдеморт не прожег, и ты не сможешь.

- Бери портключ. В 10 чтоб был у меня. И без опозданий. Я ждать не буду, сразу сверточек в Аврорский отдел – и готовь вещички. Поедешь на свиданье с папой.

- Интересно, как ты собираешься объяснять в Аврорском отделе, почему не отдал улики сразу, - сопротивляется, зараза маленькая! Ничего, так даже приятней.

- А очень просто. Тут и объяснять не потребуется. У меня широкие полномочия. Например, использовать тебя со свертком, как наживку, и накрыть всю агентурную сеть УпСов.

- Нет никакой агентурной сети!!!

- Скажешь это в Аврорском отделе.

Блондин заткнулся, серые глаза смотрят с ненавистью и страхом. Да, придется сильно потрудиться вечером, чтобы он расслабился.

Запихиваю сверточек во внутренний карман, прислушиваясь к звукам снаружи. Наверняка, уже закончили проверку. Пора идти, но прежде…

Драко подбирает с пола небрежно кинутую фотографию и прижимает ее к груди, будто надеясь защитить сложенными крест-накрест ладонями. Я легко разжимаю его руки и рву улыбающееся лицо Люциуса на много-много мелких клочков. Жаль, что это лишь изображение.

Это вам за Сириуса Блэка.

 

А в забытом тобою отрезке

Мне все было ново и все интересно,

А на забытой тобою фотке

Минус сто сорок… ужас.

Помнишь? Да нет, ни фига ты не помнишь…

А мне же не очень-то нужно…

 

Квартира истинного холостяка – запущена до невозможности. На всех горизонтальных поверхностях пыль, заметная даже в мерцающем свете свечей. Зато на столе – белейшая скатерть и серебряные приборы.

- Присаживайся, Малфой, - Поттер являет собой само радушие.

- Что это?

- Это? Ужин. Что-то не так? – черноволосый аврор одет в простые темные брюки и белую рубашку, распахнутую до третьей пуговицы. В вырезе видна смуглая безволосая грудь.

- Для чего ты меня сюда позвал? Есть или трахаться?

- Тебе не терпится перейти ко второму? – Драко так и хочется ударить по белоснежным зубам, сверкающим в веселой усмешке. Только он сомневается, что сможет выиграть эту драку. Поттер слишком хорошо развит физически.

Бугры мышц перекатываются под гладкой кожей – рубашка почти не скрывает руки, словно ее надели специально для оценки Драко своих шансов. Шансы мизерные. Никакие.

- Мне не терпится уйти отсюда, - цедит аристократ сквозь зубы. – А сделать это можно только через твою постель. Приступим?

Аврор хмурится.

- Здесь все будет так и тогда, как я того захочу. Уяснил? Садись.

Кусая губы, Драко садится за стол. Вилки явно с гербами Уизли – если он только хоть что-то помнит из геральдики. Надо же. Поттер одолжил парадный и, наверняка, единственный прибор у своих друзей.

Еду-то он явно заказал в ресторане. А вот бутылку вина «Сны вейлы» 1943 года где умудрился достать? Такие на развалах не продаются. Еще не во всяком винном погребе купишь, даже по спецзаказу.

Вилка с ножом противно дрожат в трясущихся руках. Драко абсолютно не понимает, чего Поттеру от него надо. Так не готовятся ко встрече с блудницей.

Абсурд, полный абсурд.

Поттер замечает его дрожь и ласково говорит:

- Иди сюда, - усаживает к себе на колени и нежно обнимает. – Тебе холодно?

Драко отрицательно качает головой, спиной чувствуя тепло чужого тела. В ягодицы упирается что-то твердое, заставляющее бедра непроизвольно сжиматься.

К его шее сзади прижимаются теплые губы, и он вздрагивает.

- Тихо, тихо. Спокойно. Ты спал с мужчинами?

- Н-нет, - ответ слишком быстр.

- Все будет хорошо, - шепот обжигает его ухо, - не беспокойся.

Драко ждет, что сейчас с него начнут срывать одежду, но пока ничего такого не происходит. Его просто гладят, не пытаясь залезть в штаны или под рубашку. Долго и ласково, успокаивающими прикосновениями.

Понемногу он расслабляется и непроизвольно откидывает голову на плечо сидящего сзади мужчины. Тот осторожно вбирает губами нежную кожу в ямочке под шеей и слегка прикусывает. Чуть-чуть. Это, скорее, приятно, чем пугающе, но Драко вздрагивает опять.

- В чем дело? – недовольно спрашивает Поттер.

И тут плотину словно прорывает. Испуганный блондин бьется в крепких объятиях, содрогаясь в конвульсивных рыданиях.

- Да что с тобой? Драко? Драко!

 

Пожалуйста, только живи,

Ты же видишь, я живу тобою,

Моей огромной любви

Хватит нам двоим с головою,

Хочешь солнце вместо лампы?

Хочешь за окошком Альпы?

Хочешь, я отдам все песни,

Про тебя отдам все песни?

 

Вот так помрачается рассудок. Когда что-то живое, теплое, дрожащее ерзает на твоих коленях, задевая напряженную до боли плоть. Когда мягкие волосы скользят по твоим губам, а ты захватываешь их ртом, наматывая кончики на язык и пропуская сквозь зубы.

И помимо твоей воли вырываются слова: «Не бойся. Все будет хорошо». И скрученное в тугую пружину тело, по которому руки скользят, словно лодка по воде, расслабляется, а головка откидывается тебе на плечо, предоставляя доступ к беззащитной шее.

О, это выше твоих сил: удержаться от того, чтобы не попробовать желанное тело на вкус. Губы припадают к ямочке под шеей, как умирающий от жажды – к стакану воды, и лишь в последний момент чудом удается остановить готовые сомкнуться челюсти. Зубы слегка прикусывают кожу. Это ведь не больно? Не должно быть больно?

Руки собственнически сжимают тонкую талию. Пора переходить к более решительным действиям, иначе можно кончить прямо сейчас – от одного восхитительного трения ягодиц о место, требующее особого внимания.

Но почему его трясет? Уже почти расслабившаяся в теплых объятиях жертва рвется прочь, дергаясь и судорожно всхлипывая. Разочарование тут же накрывает приливной волной, уносящей с собой нежность.

- Что с тобой? Драко? Драко! Волдеморт тебя побери, что происходит?!!

Но он не отвечает. Лишь плачет и плачет, закрыв лицо руками.

Растерянно встаю, спустив его на пол. Блондин там так и остается; одна нога неловко подвернута, но позу он не меняет.

Вот, демон. И как прикажете бороться с истериками? Бить по щекам? Или вылить на голову остатки вина?

- Что. С тобой. Случилось. Ты скажешь мне или нет?

Наконец, добиваюсь хоть какого-то ответа. Сквозь всхлипы и шмыганья носом слышу неразборчивое:

- Н-ничего. Все в п-порядке. М-можешь п-продолжать.

Угу. Могу. Да только вот желания что-то нет. Потерялось.

Разворачиваюсь на 180 градусов и обрушиваюсь всем весом на софу. Она жалобно скрипит – ну не предназначена мебель для того, чтобы падать на нее с разбега. Закидываю руки за голову и мрачно гляжу в потолок.

В спальне ждет расстеленная кровать, у изголовья ее стоит ведерко со льдом, где стынет бутылка шампанского, а в пепельнице, переделанной под якобы курильницу, дотлевают благовония. Слово-то какое… Как весь нынешний вечер.

Сначала – благо, потом – вонь.

Малфой шуршит: видимо, встает и поправляет одежду. Продолжаю равнодушно смотреть в потолок.

- Так мы будем… - начинает он и останавливается.

Я молчу – отвечать лень. Слышны приближающиеся шаги и лик Малфоя возникает перед моими светлыми очами.

- Ты ведь что-то собирался делать?

Да что с таким делать? Глаза красные, носик припухший. Остатки гриффиндорского благородства уныло вякают что-то про утешение и обязанность помогать врагу в беде. Нажитый за два года после школы здоровый практицизм советует докончить начатое и воспользоваться хотя бы малфоевской задницей, раз с карьерным ростом так и так швах.

Только желание пользоваться куда-то пропало, напрочь смытое устроенной тут слезливой истерикой. А карьерный рост мне никак не грозит: заслуги, как всегда, честно разделит между собой начальство.

И повезло же Лонгботтому убить Темного Лорда! Везде теперь дорога открыта. Дуракам счастье.

- Поттер, - робко зовет Малфой.

В глазах его мечется ясно читаемый вопрос: что делать теперь?

Если б я знал, что… Я хотел унизить его и растоптать, хотел заставить почувствовать на собственной шкуре всю несправедливость и жестокость судьбы, кладущей камень вместо хлеба в протянутую вперед ладонь, хотел напомнить о тех, кто погиб при его пассивном соучастии и по прямой вине его отца.

Но я не хотел его насиловать. Не хотел отправлять в Азкабан по ложному обвинению. И не хотел доводить до того, до чего довел.

Я вообще ничего не хотел.

 

Разочарованные фильмом,

Очарованные небом глаза,

Я не смогу объяснить,

Но возвращаюсь назад,

Проводи меня,

Останется не больше, но и не меньше,

Чем звук,

А звук все то же, что нить…

И я по-прежнему друг.

Замороженными пальцами в отсутствии горячей воды,

Заторможенными мыслями в отсутствии, конечно, тебя…

 

- Мне уйти? – слова повисли в воздухе, не разрушив царящего в комнате молчания.

Поттер глядел в потолок, а Драко глядел на Поттера. И этот человек четверть часа назад обнимал его, как хрупкую вазу, бережно скользя ладонями по изгибам тела? Это он шептал: «Не бойся», - страстно целуя в шею? Он провожал глазами каждый кусок и каждый глоток за ужином, заставляя нервничать и давиться, и краснеть от смущения под пристальным взглядом?

Драко присел на софу, мучительно придумывая тему для разговора.

- Почему ты купил именно «Сны вейлы»?

Губы Поттера шевельнулись:

- Почему ты спрашиваешь?

- Это мое любимое вино.

- Надо же. Как я угадал, - пусть тон и саркастичный, главное - он отвечает. Драко чувствовал себя так, словно вслепую нащупывал путь на полосе магических препятствий. Ему нужно было остаться здесь любой ценой. Потеря интереса со стороны Поттера значила Азкабан.

- А я думал, ты знал, - Драко украдкой бросил взгляд из-под длинных ресниц, прекрасно представляя, как неотразимо он действует на окружающих.

Только не в этот раз.

Вместо того чтобы отреагировать на явную провокацию, Поттер холодно произнес:

- Ты свободен, Малфой. Аппарируй домой.

 

Ты стоишь своих откровений,

Я – я верю, что тоже стою,

Ты – гений, я тоже гений,

И если ты ищешь, значит, нас двое.

Больно бывает не только от боли,

Страшно бывает не только за совесть,

Странно, опять не хватило воли,

И я множу окурки, ты пишешь повесть.

 

- Погоди, постой, - жалкий голос дрожит звоном лопнувшей струны, а серые глаза смотрят со страхом.

Зря переживаешь. Как выяснилось, я все еще слишком гриффиндорец, чтобы суметь довершить подлость.

- Уходи, Драко. Я ничего не передам в Аврорский отдел. Будь спокоен.

Некоторое время он сидит и просто смотрит мне в глаза. А потом встает и пятится – пока не упирается спиной в стол.

И я чувствую странную пустоту внутри, когда понимаю, что больше никогда его не увижу.

- Я спал с мужчинами. С одним, - до меня доходит не сразу, – аврором, который должен был наблюдать за мной в течение испытательного срока. Он говорил, что иначе доложит в Отдел о моем неблагонадежном поведении.

- Постой! – я вскакиваю, словно подброшенный тугой пружиной. - Тебя заставляли?

Он молчит. Мерлин, и я тоже… я тоже поступал так. Шагаю к нему, но он уже аппарирует. И я шепчу: «Прости», - в пустоту.

 

Море

Обнимет, закопает в пески,

Закинут рыболовы лески,

Поймают в сети наши души,

Прости меня, моя любовь.

Поздно,

О чем-то думать слишком поздно,

Тебе, я чую, нужен воздух,

Лежим в такой огромной луже…

Прости меня, моя любовь!

 

Гроза, бушевавшая за стенами замка, как магнитом притягивала взгляд. Драко устало смотрел на зигзаги молний в черном небе – ему пришлось обойти все помещения, проверяя, закрыли ли эльфы окна. Дождь мог попортить мебель, а ограничения на использование магии внутри Малфой Мэнора действовали до сих пор. Теперь приходилось задумываться о многих вещах, раньше казавшихся простыми пустяками.

И ведение большого хозяйства оказалось совсем не легким делом.

Наконец-то полил проливной дождь… или град? Или это в дверь барабанят так часто и упорно? Драко нехотя оторвался от зрелища за окном и пересек холл, вздрагивая от звука собственных шагов, гулко отдававшихся под высокими сводами.

- Прауда Потвейза вчера уволили «по собственному желанию». Тебя я не упоминал – думаю, ты не хотел бы, чтобы имя Малфоев трепали во всех газетах, - вода стекала по щекам Поттера, а черные волосы слиплись в мокрые пряди. Дождь лил, как из ведра.

Драко с минуту глядел в зеленые глаза, обладатель которых не пытался переступить порог. Затем он отступил в сторону, толкнув дверь:

- Проходи.

 

Дальше были звонки,

Ночные больше,

Слезы, нервы, любовь,

И стрелки в Польше,

Где в кино не мои

Старые зазнобы,

Куришь каждые пять…

Мы устали оба.

Ты совсем как во сне,

Совсем как в альбомах,

Где я рисовала тебя

Гуашью…

 

- Я прикажу накрыть на стол, - какой он красивый в свете живого огня, пылающего в огромном камине. А перед камином, конечно же, расстелена шкура. Белый медведь – отмучился, бедняга.

Усиленно отгоняю мысли о том, как выглядел бы распростертый на шкуре блондин: ледяное совершенство на снежном сугробе. Белая кожа на белом меху. И плевать тыщу раз на Гринпис.

Мокрая одежда слишком сильно облепляет тело, а мне это сейчас совсем ни к чему. Как там звучит высушивающее заклинание?

Только услышав мелодичный смех, я осознаю, что натворил. Да, стоять голым посреди гостиной Малфоев на виду у младшего Малфоя, полностью одетого, – это, конечно, предел моих мечтаний.

Будем надеяться, в трансфигурации я соображаю лучше, чем в бытовых заклятьях. Из медведя получится вполне сносный банный халат.

Теплое тело всей тяжестью виснет у меня на руке, опуская к полу нацеленную было палочку. Мы делаем несколько шагов и падаем в густой мех.

Я падаю сверху.

 

Мне приснилось небо Лондона,

В нем приснился первый поцелуй,

Мы летели, вовсе не держась…

Кто же из нас первый упадет

Вдребезги на Тауэрский мост,

Утром,

Я узнаю утром,

Ты узнаешь позже,

Этих снов дороже

Ничего и нет…

 

Он падает сверху. И куда-то исчезает смех, словно его и не было. И смуглая нагота перестает казаться смешной, а тяжесть чужого тела странно возбуждает. Он приближает свои яркие губы к губам Драко, глаза смотрят испытующе: «Можно?».

Драко закрывает глаза и приоткрывает губы.

Это его первый поцелуй.

До этого он никогда не целовался с мужчиной. Прауд Потвейз не в счет: он отличался брезгливостью и не желал делать это после минета.

Драко был только рад.

Он чувствует бедром возбуждение Поттера, но порыва отодвинуться не возникает. За все надо платить. И лучше рассчитаться сразу, чем быть кому-то обязанным.

Особенно - быть обязанным Гарри Джеймсу Поттеру.

Тонкие руки взлетают на плечи, прижимая смуглое тело к себе.

- Ты уверен?

- Да.

 

С тобой

Мне так интересно,

А с ними не очень,

Я вижу, что тесно,

Я помню, что прочно,

Дарю. Время.

Видишь – я горю,

Кто-то спутал

И поджег меня, -

Арриведерчи.

 

Ласковые, уверенные поцелуи – и он обмякает в моих руках, обнимает меня, готовый к дальнейшим действиям, полностью покорный моей воле. Не так, как было в первый раз, когда я хотел взять свое силой и принуждением. Нет, сейчас все совсем по-другому.

Он хочет меня – я вижу это в его глазах, блестящих от возбуждения, на щеках горят два алых пятна, а ткань брюк в одном месте прикасается к моей ноге явно выдающимся бугорком.

Распахиваю его рубашку, целуя гладкую грудь. Прочь одежду! Руки, зажившие собственной жизнью, срывают штаны, и вот он лежит, распростертый, передо мной, – белое тело на белом меху. Это действительно красиво.

Я скольжу вверх по нему, втираясь в него всей кожей, и слышу тихий вздох, что он не сумел сдержать. Ему запомнится этот вечер.

Навсегда.

Начинаю с вылизывания шеи – он стонет в голос. Мерлин, какой же он чувственный. Перехожу к розовым соскам, отчего его тело дугой выгибается мне навстречу. Ладони гладят его по бедрам, а затем я прижимаю член к его ягодицам, и он закидывает ноги мне за спину…

 

Над моей пропастью,

У самой лопасти,

Кружатся глобусы,

Старые фокусы,

Ты разбегаешься

Над моей пропастью,

После раскаешься,

Но крыльями лопасти -

Ты не отпускай меня,

Не отпускай.

Не отпускай меня,

Вдруг кто увидит…

 

Он смачивает пальцы слюной и начинает осторожно заталкивать внутрь. Сначала немного больно, но потом Драко удается слегка расслабиться. Он поглаживает внутри, и блондин вздрагивает от неведомого доселе удовольствия.

- Дааааа… еще, пожалуйста…

Вскоре пальцы заменяются членом и Драко вскрикивает. Мир вспыхивает перед его глазами: почему он думал, что с Поттером это будет не так болезненно, как с тем, другим? Руки с силой впиваются в смуглые плечи, оставляя на коже белые следы.

Гарри останавливается, чтобы дать время привыкнуть к себе, и ласково шепчет:

- Тише, тише. Сейчас все пройдет. Посмотри на меня.

Серые глаза покорно открываются, и Гарри целует мокрые ресницы, гладкие щеки, полуоткрытые манящие губы, пока Драко не чувствует, что готов продолжать. Он подается навстречу и с восторгом ощущает, как член легко скользит внутри него, не причиняя боли.

Гарри опирается на руках поудобней и начинает сильные плавные движения, доводящие Драко почти до умопомрачения. Каждый раз он прикасается к точке внутри, дарящей острые уколы удовольствия, заставляющие тело метаться в неконтролируемых сознанием порывах.

- Ещёёё-ооооооо-дадада, - рука любовника легла на член, а ритм ускорился до невероятия. Перед крепко зажмуренными глазами вспыхнули золотые и алые цвета:

- Аааааааааах… Мерлин-мой-да! – внутри ударила теплая сильная струя, и Драко кончил, освобождаясь от напряжения.

 

Ты же учишь меня летать,

Совсем не учишь меня терпеть,

Как задуматься мне, достать,

Что мне сделать, чтобы спеть.

Я понимаю – поздно,

Я догоняю воздух,

Мне не хватает суток,

Я понимаю ноты петь.

Перевернулось небо,

Звезды внизу,

А мне бы

Персик в ладонях битых,

Взяв на губах размытых,

Петь.

А может быть, через восемь лет

В перекрестке надежд и вер

Ты узнаешь меня, поймешь,

Да где, зачем, для чего живешь…

Ты же учишь меня летать,

Совсем не учишь меня гореть…

 

Часть 2. Прекращаем мучить Драко Малфоя.

 

- Мистер Малфой! Я по поводу приказов, - женский голос вырвал из сумерек сознания.

Драко бросил взгляд на часы, показывавшие «Конец обеденного перерыва», встряхнул головой, избавляясь от остатков мути, поспешно оглядел себя и нажал кнопку, убирающую экран перед камином. В пламени возникла голова симпатичной молодой ведьмы с дружелюбным выражением лица и холодным острым взглядом голубых глаз.

- Запрашивали из Аврорского отдела: подписан ли их приказ о финансировании службы. Что им ответить, сэр?

- Пусть подождут. Сегодня-завтра я посмотрю.

Непрозрачная завеса вновь замерцала над камином и блондин поднялся из-за стола. Брюки запачканы – надо же, он кончил прямо в них.

Брезгливо поморщившись, Драко прошептал очищающее заклятье; затем взор его обратился к светящемуся таинственным внутренним светом хрустальному шару на столе.

Чеееее-ортова стекляшка. Чертов рекламный агент, всучивший эту пакость за десять галлеонов. Чертово любопытство, заставившее заглянуть в нее!!!

 «Магический реализатор желаний! Загляните сюда – и вы получите шанс оказаться в своей самой заветной мечте!».

Никогда, слышите? никогда! его мечтой не было очутиться под Гарри Поттером. До сих пор щеки Драко пылали от унижения.

Еще и кончить под ним…

Да так, что и сейчас ноги были, как ватные… Проковыляв на полусогнутых, Драко добрел до полки и взял оттуда бронзовый бюст предыдущего владельца кабинета, замминистра Магии и Колдовства.

Он поудобней перехватил тяжелый предмет рукой и примерился. Дззззиннннь!

Хрустальный шар разлетелся вдребезги. Дзинь-дзинь-дзинь – осколки жалобно звенели, превращаясь в хрустальную крошку. Мелкая супесь повисла в воздухе, и только тогда разъяренный блондин остановился.

Он облизнул пересохшие губы, разглядывая последствия своих разрушительных действий. Бюст надо будет заменить… м-да… слишком много вмятин.

Но это нужно было сделать именно своими руками, никакой палочки. Палочка – слишком быстро и милосердно, а ему хотелось дать выход звериным инстинктам.

Наступив на крошку, блондин прошел к креслу и уселся смотреть бумаги. Вот документы из Аврорского отдела. Заявка о дополнительном финансировании - ага, в сторону; заявление от Г.Д. Поттера с просьбой о переводе на десятый разряд в связи с необходимостью обеспечивать семью…

Драко глядел на пергамент с тупостью барана, узревшего новые ворота на привычном месте. Он видел это еще вчера, но резолюции пока так и не поставил.

Пододвинув к себе подушечку с резиновыми штампами, он вытащил оттуда две прямоугольные печати.

Два оттиска тускло зажглись на жестких, готовых свернуться свитках: синий с надписью «РАЗРЕШИТЬ» и красный - «ОТКАЗАТЬ».

Трясущимися руками Драко вытащил сигарету, глубоко затянулся, едва не закашлявшись, и откинулся в кресле.

 

Вороны-москвички

Меня разбудили,

Промокшие спички

Надежду убили

Курить,

Значит, буду

Дольше жить,

Значит, будем

Корабли в моей гавани жечь,

На рубли поменяю билет,

Отрастить бы до самых до плеч,

Я никогда не вернусь…

 

Сайт создан в системе uCoz